Старший следователь следственного отдела УВД, капитан полиции Акишев Ерлан Абзалович, представился он. А, это старший лейтенант, Васильев Евгений Вячеславович, мой помощник, показал он на поднявшегося вслед за ним из кресла, и вставшего рядом, сухощавого брюнета, внимательно смотревшего на Николая.
А вы, насколько я понимаю, э-э директор автобусного парка?
Да. Патин Николай Александрович
Вы по какому вопросу ко мне? Если Вы хотите заказать автобус, так это не ко мне, это к заместителю по эксплуатации. Я этим не заним
Вы не могли бы предъявить нам удостоверение личности? перебил его борец. Затем, мы продолжим наш разговор, дополнил он, провожая напрягшимся взглядом руку Николая, полезшего во внутренний карман пиджака.
Изучив удостоверение, он как-бы нехотя вернул его.
Присаживайтесь, я Вас слушаю, Николай показал на стоящие в чинном порядке стулья возле стола заседаний.
«Борец», отодвинув ближний к Николаю стул, сел, положив перед собой папку. Второй, которого он представил старшим лейтенантом Васильевым, остался стоять, но чуть переместился к двери кабинета, словно преграждая путь.
Наблюдая за странными действиями пришедших, Николай терялся в догадках. Что может быть нужно полиции от него, директора автобусного парка средней величины? Какие нарушения допустили его сотрудники, вызвав интерес полиции?
Скажите, где вы были, сегодня, примерно в пять-пять тридцать утра?
Перебил ход его тревожных мыслей, поинтересовался капитан.
Хорошо подумайте, прежде, чем отвечать. Хорошо подумайте, повторил полицейский, смотря Патину прямо в глаза.
Казалось, он надеялся, таким образом, прочитать ответ прежде, чем успеет Николай ответить, или что-либо придумать в ответ.
Глава третья
КИРИЛЛ
Кое-как поднявшись на крыльцо, Кирилл, с трудом, поминутно хватаясь за голову и постанывая, открыл дверь в подъезд. Перешагнув порог, он тут же получил сильнейший удар под зад. «Твою мать!» падая на грязный пол, успел выматериться он: в голове словно что-то взорвалось, а в глазах от адской простреливающей боли в голове, сначала появились огненные всполохи, затем, потемнело.
«Чёртовы работнички!» зашипел он от боли. А увидев свою окровавленную коленку, помянул «не злым, тихим словом» всю родню до седьмого колена того, кто поставил такую, чудовищно тугую пружину, на входную дверь.
«Бедные старушки и старички! проскользнула в голове неожиданно-жалостливая мысль. То-то их меньше стало на лавочке сидеть. Попробуй, справься с такой бессердечной дверью! Не дверь, а зверь!»
Красивая рифма у меня получилась! сжав зубы от боли, похвалил себя Кирилл. Нет, ну, надо же, как под зад поддала!.. Найду, кто поставил пружину, руки и ноги поотрываю
Он хотел улыбнуться от такой, пришедшей в голову, здравой мысли, но в голове в этот момент что-то стрельнуло, и лицо его перекосилось от боли, превратив улыбку в болезненную гримасу.
Вот, чёрт! опять подумал он с непонятным для себя чувством надо же, как поддаёт!
Нинка спала. Кирилл прошёл на кухню и, открыв холодильник, поискал, чего бы пожевать. Не найдя ничего съедобного, кроме полупустой пластиковой бутылки с подсолнечным маслом, буханки хлеба, пачки вермишели и сырой картошки, он сделал пару глотков прямо из горлышка бутылки Мгновенная тошнота подступила к горлу и он, придерживаясь рукой за стену, поволокся в туалет.
Его хорошо «прополоскало».
Кое-как отдышавшись, напился воды из-под крана, затем, подставил голову под холодную струю. Стало чуть легче голове, и язык начал ворочаться во рту, словно наждачную бумагу заменили промокшей, изжёванной газетой.
Пойду, посплю немного, решил Кирилл. Во сне не так жрать хочется, а Нинка встанет, так чего-нибудь сообразит поесть на то она и жена.
* * *
Он проснулся от тряски. Казалось, его везут в телеге по булыжной мостовой, а он лежит на голых досках. Огромные колёса, стуча по неровно мощёной булыжником улице, раскачивают телегу и бросают его из стороны в сторону. Потом пошёл дождь и, чтобы спрятаться от него, он стал закрываться руками и, проснулся.
Ты встанешь когда-нибудь, чёртов алкоголик? услышал Кирилл «любезный» голос жены. Мне на работу пора, Кирилл, и тебе тоже.
Так, это не телега и не дождь! замедленно стал догадываться Кирилл. Это «любящая» жена трясла меня и поливала водой Ах, ты, стерва! Ах, ты, змея подколодная! наливаясь злобой и, всё более и более ожесточаясь, ощерился он на жену. Ну, я тебе!