Запрети мне
Влада Деново
© Влада Деново, 2018
25 ноября
Впервые я увидел его на баскетбольной площадке.
Было холодно, но на нем была тонкая толстовка с закатанными рукавами. Я еще подумал тогда: какой красавчик. В меру высокий, в меру широкоплечий, не качок, но и не анорексичка как я. Светлые волосы, красиво очерченные губы, дерзкие скулы и огромные голубые глаза. Прозрачные и холодные, как небо в сентябре.
Он обернулся и мы пересеклись взглядами. На меня он посмотрел с любопытством и вопросительно поднял бровь. В ответ я пожал плечами и двинулся дальше.
С тех пор я его больше не видел. До сегодняшнего дня.
Женька, привет! ко мне подсела Таня, староста группы. У меня к тебе дело есть. Ты можешь вытащить свои затычки хоть на минуту?
Я снял один наушник.
Помнишь, к нам в универ в начале года перевелся парень из Норвегии? Хотя, откуда тебе знать, ты ж не баба, тебе такое не интересно. Короче, я хорошо общаюсь с его сестрой Фрейей, и она попросила найти ему репетитора по современному русскому языку. Он учится на журналистике и сдает экзамен по этому предмету. А твоя бабушка до сих пор преподает на кафедре языкознания. Чувствуешь связь?
Мне это не интересно.
Я так не считаю. Если поможешь, отмажу тебя от практики и сдачи рефератов до конца года. Как тебе идея?
Хорошо, только ничего не обещаю.
Я на тебя надеюсь. Эй, Матс, иди к нам, познакомься со своим спасителем!
Твою ж мать, подумал я. К нам приближался тот самый красавчик с баскетбольной площадки.
Конечно же, я не собирался помогать. Даже с учетом того, что Таня избавит меня от лишней головной боли. Но я увидел, как появляются ямочки на его щеках от улыбки, и передумал.
Матс Ларсен, представился он, протягивая руку.
Матс изучающе прошелся взглядом по моим «забитым» рукам, еще одной татухе вокруг шеи, пирсингу в бровях и остановился на выбритом виске.
Это ты еще не знаешь, что у меня проколот язык и соски, подумал я. И, к сожалению, вряд ли узнаешь.
27 ноября
По дороге из универа я считал количество пройденных шагов. В метро я считал людей с одинаковым цветом в одежде. Поднимаясь по лестнице я считал ступеньки. Дома считать было нечего, я раскладывал доносящиеся из телевизора слова на слоги и считал их.
Я забыл выпить таблетки с утра, поэтому отвлечься на что-то из окружающего меня мира было трудно. Прошел час, прежде чем я осознал, что сижу на скамейке для ног в прихожей. Шнурки я так и не развязал.
На коврике у двери стояли незнакомые кроссовки.
Женечка, ты вернулся! бабуля чмокнула меня в щеку. А мы на кухне решили расположиться, как видишь. Кушать хочешь?
Обеденный стол был завален справочниками и тетрадями. Сидевший с чашкой чая Матс приветливо кивнул.
Я вижу, сказал я. Занимайтесь, не буду мешать.
Я уже ухожу. Спасибо Вам, Валентина Ивановна, произнес Матс и встал.
Пока он зашнуровывал кроссовки, я не удержался и спросил:
Зачем тебе репетиторские занятия, если ты так хорошо говоришь по-русски?
Говорить я могу, а вот грамматику и все прочее не понимаю. Несмотря на то, что все детство провел в России и ходил в школу. Не помогло. Но экзамен сдавать как-то надо, вот и пришлось просить помощи. Извини за беспокойство.
Матс виновато улыбнулся. При этом он взглянул на меня снизу своими ледяными, но вместе с тем лукаво-порочными глазами. Подобное выражение глаз я видел в одноименном фильме у Лолиты, когда она издевалась над обезумевшим от вожделения Гумбертом.
В тот день мне впервые захотелось прижать его к стене и целовать, пока не закончится воздух в легких.
2 декабря
Снег в этом году пошел рано.
Выходя из универа, я неспеша натянул перчатки. Вокруг все побелело, а ведь утром даже намека на метель не было.
Женька, ты чего такой хмурый? сзади на мне вдруг повисла Дашка, моя двоюродная сестра, которая училась на курс младше. Приходи на вечеринку в честь моей днюхи, повеселимся!
Приду конечно! А когда днюха?
Сегодня, Жень.
Блин, Дашка, прости, я такой дурак.
Отвертеться уже не получилось бы, поэтому на вечеринку я пошел.
Для меня, социопата со стажем, это было настоящим поступком. Сидя в клубе и потягивая коньяк с колой, я ненавидел их всех. Всех вместе и каждого в отдельности. Многие уже были явно под «колесами» или чем посерьезнее, их я ненавидел больше остальных. Это искусственное счастье вызывало во мне волну неприятных воспоминаний. Я был таким же год назад, до того, как родители разбились.