Андрей Драгунов - Пригород. Стихотворения стр 5.

Коричневого дерева письменный стол 
из квартиры в квартиру  слепое перемещенье 
с одним единственным, пишущим за столом,
кто  на бумаге расписывает сомненья
и, даже, вымысел и, даже!  полночный бред
что  через штору  выглядит, как попытка
переписать действительность, чтобы след 
от полуботинка  выглядел, как улыбка 
не как раскаянье за сношенный верх и низ
и за дороги, что были уже разбиты 
до переезда ещё и за тот карниз,
что над балконом  разбитым висит корытом
Старый письменный коричневого дерева стол 
крепкий ещё, доставшийся по наследству
от учителя физики и математики  он
и сохранил старый письменный стол, как средство 
перемещения из комнаты в комнату, из дома в дом 
в нём всё имущество  тетради, чернила, ручки,
карандаши, пиджак с носовым платком
верёвка и мыло наверно  на всякий случай.

Когда не произносишь имена,
чтоб оживит  давно уже ушедших,
а просто вспоминаешь их слова 
то тени оживают  так!  поспешно,
как будто, каждый вечер только ждут,
когда окликнут то есть  тронут словом
и ты, как будто бы  один, но тени тут
и, как всегда, спасти тебя готовы
по крайней мере  вновь  поговорить
и что-то рассказать  как протекает
другая жизнь и как непрочна нить,
что Парка  долго, долго заплетает,
состарившись давно от этих дел
не будучи свидетелем событий,
в которых всё, как ты того хотел
включая смерть и множество открытий 
после ухода нескольких людей,
слова которых ты и вспоминаешь,
не называя их в кругу теней 
как будто сам меж ними пропадаешь.

По решётке парка  палкой  какой-то пацан
разбивает чугунную гроздь винограда 
ради звука  только ни чтобы сложить в карман
виноградины  кого-то обрадовать
осчастливить, может быть, ягодками из чугуна
как талисман  на длительное хранение,
или просто на память, которая не видна,
но появляется быстро  в любое мгновение
в упоминаниях  точно от палки стук 
о чугунину парка о гроздь винограда,
что не склевали птицы, не сбил каблук
мимоидущего  медленно вдоль ограды
мимо пустых скамеек, где только лист 
из наблюдателей и взгляд не спешит расстаться
с этим пейзажем восторженный оптимист 
по чугунине  палкой  спешит стараться.

1
Я помню адрес городского морга
в больничном городке, куда отца
доставили, но очень ненадолго 
для справки  только!..  и стереть с лица
нечаянную радость  отпущенья
из дома, что на Пушкина стоит,
где он так и не высидел прощенья 
на кухне Дед давно в земле лежит
а дом стоит и морг стоит  всё там же
и тополь под некрашеным окном
не знает о естественной!  пропаже
всех, кто уже давно покинул дом
и переехал за забор напротив 
туда, где тот же адрес  только морг
и имена уже  на обороте 
учётной карточки, где неуместен торг 
по поводу причины переезда
ворона облюбовывает крест
и только тополь старый у подъезда
хранит молчание листва слетает с мест.

2
Когда кончаются чернила,
то остаётся карандаш 
химический, что так красиво! 
выводит буквы и пейзаж
на клетчатом листе бумаги,
спиралью схваченной в тетрадь
плюс  на обложке  кони. флаги 
Бородино  ни дать-ни взять!..
гусиное перо и профиль
чернила в склянке бледный дух
в мундире сваренный картофель
в часах кукующий петух! 
когда кончаются чернила
и нечем больше подтвердить,
что это точно  было Было!..
и Парки  рвущаяся нить 
комкуется  сбивает столку
уводит в сторону  опять
старик берёт свою двустволку
и на сраженье! твою мать.

3
Смотрю как долго по странице
крадётся солнце только буквы
ему мешают раствориться
и стать соавтором  как будто
и совладельцем этой пыли
между бумагой и бумагой
что сыпется, как пепел с крыльев
и с обуви  с последним шагом
и остаётся длинной строчкой
луча полуденного  в сумме 
с чернилами, где солнца точка,
как на балконе  гули-гули
чирик-чирик и многоточье,
оставленное в жёлтой пыли,
как будто бы  уже просроченные 
слова  Мы тоже  жили были.