За окном наступали вечерние сумерки, и тишина обвалакивала ватным одеялом засыпающий поселок, а мы сидели за столом, лицом друг к другу, и тихо разговаривали. Пили мало, да и еда, уж, не очень тянула к себе наши желудки.
Я попытаюсь, своими словами, передать смысл нашей беседы. То, что я узнал, меня взволновало и шокировало.
Мужики поселка, от постоянного пьянства и драк, неспособны были производить потомство, а так же исполнять супружеский долг, от чего женщины страдали и, избитые мужьями, молча плакали, выплескивая горючие слезы в подушки, обнимающие по ночам их головы. Пока не появился в поселке, неизвестно откуда, этот рыжак, с большим и неиссякаемым мужским достоинством, от которого все женщины, словно сошли с ума. Одна из них, побывавшая тайком в его ночных обьятиях, не сдержавшись, рассказала своей подруге об испытанном ею наслаждении, а та передала другой и, вскоре, все женщины поселка стали навещать его каморку на окраине поселка, а хозяйка, по просьбе женщин, составила негласное расписание посещений дамами его хижины. Да он, собственно, и не возражал, так как его, как это ни странно, хватало на всех. А когда на свет начали появлятся рыженькие детки, мужики, обеспокоенные происходящим, понимая, откуда появился этот золотой дождь, пьяные, подловили его и крепко избили, сломав ему ноги и ребра, и оставили лежать на берегу речушки, омываемой их поселок. А женщины, найдя его лежащим на берегу без сознания, принесли домой, выходили его и, в свою очередь, ухватами и скалками побили своих мужей, погнав их из хат, выветривать пьяные головы в хлев, в обьятия свиней и коров. Конечно, потом, со временем, все это успокоилось, и мужики поселка все происходящие события приняли за должное и смирились с прибавлением в их семьях, понимая, что сами они не в состоянии совершить подобное. И их душевные раны, и телесные раны рыжего пришельца зажили, оставив у одних грусть, а у него, неправильно срошиеся кости, от чего появилась хромота и сгорбленность. Мы с хозяйкой долго, молча, сидели за столом я, переваривая услышанное, а она, подперев голову рукой, задумчиво смотрела в окно, всматриваясь в наступающую ночь.
Но на этом для меня удивительная история этого поселка не закончилась. На окраине села, в приземистом, с чуть-чуть покосившейся верандой избе, проживала старая цыганка, умевшая гадать и предсказывать судьбы людей. Скрюченное тело представляло собой вопросительны знак, а морщинистое лицо, с бородавкой на носу, напоминало бабу Ягу. Ее цветастый платок и разноцветность одежды были видны издалека, и женщины, увидев ее, мгновенно меняли свой путь, и прятались в подворотнях, стараясь не попадаться ей на глаза, хотя и ходили к ней вечерами, погадать на свое счастье. Она редко выходила из дома, не работала, и мало кто знал, чем она живет, хотя многие, приходя к ней погадать, приносили еду и деньги. Изредка ее навещала внучка, приезжавшая из райцентра, в противоположность своей бабушки, настоящая красавица цыганской породы, восемнадцати лет отроду. Иссиня-черные волосы рассыпались по плечам и ветер мягко теребил их, приглаживая их непослушность, а черные глаза смотрели в душу, вызывая искреннее удивление ее красотой, и тягу, поцелуем, прикоснуться к этому, едва распустившемуся бутону, и на руках унести ее в неведомую даль.
Я был свидетелем произошедших далее событий. Было воскресенье, и раннее утро, светлое и прозрачное, омывало меня ароматом цветов, растущих прямо под окнами. Я подошел к распахнутому окошку и ощутил свежую росу, усыпавшую их распушенные лепестки. Из-за угла появилось медленно бредущее коровье стадо, подгоняемое выстрелами щелкающего кнута рыжего пастуха, и в воздухе, до этого наполненного тишиной и спокойствием, зазвучали мычание и звонки колокольчиков, привязанные к шеям скотин. А с другого конца улицы, навстречу стаду, выплыла эта девушка восемнадцати лет, это цыганское чудо природы, обходя коров, хлопая ладонью по их влажным и теплым спинам. Их встреча, хромого урода-пастуха и красавицы, произошла прямо перед моим окном, за занавеской которого я стоял, наблюдая за ними. Они замерли на месте, как вкопанные изваяния, и молча смотрели в глаза друг другу. Наступила полнейшая тишина. Стадо завернуло за угол, и с ним исчезли звуки колокольчиков и мычание. Замерли ветки деревьев, только что качавшихся от порывов ветра, а встретившиеся он и она, стояли недвижимые, замершие в каком-то оцепенении. Я непроизвольно кашлянул, и идиллия происходящего рассыпалась, как карточный домик. Они вздрогнули, посмотрев на меня каким-то отсутствующим взглядом, опустили головы, и разошлись. Он побрел догонять стадо, а она поплыла невесомой походкой в противоположную сторону.