Разве? скептически отозвался мальчик, показывая язык, измазанный кремом.
Его дядя убил твоего отца, как ты можешь не помнить об этом? Неужели в тебе нет ни грамма уважения к собственной крови и плоти?
Ядвин глупо ухмыльнулся и выдал:
Если бы отца убил не Хавасар, это бы сделала ты.
Яла плюнула в лицо сыну.
Ядвин не удивился, он спокойно взял в руки салфетку и вытерся.
Верно говорят, мать, ты совсем свихнулась.
Ядвика не сводила обеспокоенных глаз с брата и матери.
Не груби мне, сын. Может, меня и считают сумасшедшей, но я все еще принцесса крови, Яла дочь Грольфа, а не нянька тебе и не пестун. Слышишь, я запрещаю тебе покидать твою комнату в часы свободные от занятий. Я запрещаю тебе общаться с этим гнусом, называть его наследником, ибо наследник ты!
Но я не хочу быть наследником, мама, с вымученной улыбкой произнес Ядвин.
Молчать, марш в свою комнату! И ты иди, давай, Ядвика, не мучай меня хоть ты.
Дождавшись пока дети покинут гостиную, Яла, пошатнувшись, упала в кресло.
Ядвика перед рассветом проснулась и услышала в соседней комнате шум. Принцесса откинула одеяло и выскользнула за дверь. Девочка в темноте пробралась по коридору в комнату брата.
Опять сбегаешь? прошептала она.
Ты чего не спишь? Напугала! собирая по кровати разбросанные вещи, отозвался брат.
Останься Ядвин, не оставляй меня одну, Ядвика села на кровать к брату.
Ядвин зашнуровывал резкими рывками ботинки.
Я не могу оставаться рядом с этой чокнутой, я сам начинаю сходить с ума.
Думаешь, я могу? шепотом спросила девочка, отворачиваясь к синему предрассветному окну.
У тебя нет выбора, принцесса крови, Ядвин изобразил глубокий поклон.
Но и у тебя его нет, принц крови!
Вот тут ты ошибаешься, Ядвин, закончив шнуровать ботинки, закинул за плечи мешок с одеждой.
Ядвика поняла, что брат собрался основательно.
Если ты принц крови, ты должен остаться, если ты просто мальчишка, поссорившийся с матерью, ты сбежишь!
Ядвин остановился перед сестрой и, выставив вперед гаутэховский подбородок, сказал:
Я обыкновенный мальчишка и не желаю становиться королем. Никогда, ни под каким соусом. Ты разве не помнишь, какого мнения придерживались обо мне отец и дядя Глор? Они оба мешали меня с грязью, в моем же присутствии! Из мальчика вырастает мужчина! А из маменькиного сынка вырастает каплун! Я не хочу быть не королем, ни каплуном. Только наша безумная мать еще верит, что я когда-нибудь займу трон Гаутэха, но и ей пора заканчивать с этими сказками! В шкуре принца и так не просто, а уж быть королем, нет, без меня, пожалуй. А на твоем месте я бы задумался, сестренка, за королевское достоинство слишком дорого приходиться платить. Тебе тоже когда-нибудь предъявят счет, будь готова по нему уплатить!
Ты просто трус, Ядвика несильно толкнула брата и с обидой утерла нос.
Не хлюпай носом слишком громко, а то мать разбудишь.
Ядвин сел рядом с сестрой на кровать. Ядвика отворачивалась от него, скрывая дорожки слез.
Если бы отец любил меня, как он любил тебя, все было бы проще. Тебе досталась варовская изящная красота, мне грубые черты законодателя Гаутэха. Отец не считал меня своей плотью и кровью. Он называл меня маменькиным сыном, чтобы унизить ее, а унижал меня. Здесь, в покоях принцессы крови Ялы и ее мужа Вирина я никогда не был дома.
Отец тебя не любил, признаю, Ядвика вытерла разбухший нос об рубашку. Но мать-то всегда тебя любила!
И тут ты ошибаешься, она любила во мне того, кем я никогда, слышишь никогда не стану, наследником, королем. Ты останешься с матерью, потому что ты принцесса крови, которая верит, что когда-нибудь станет королевой, а еще потому, что ты будешь расплачиваться за любовь к тебе отца. Мне ей не за что платить. Если однажды ты поймешь, что ты выплатила матери свой долг, уходи, как ухожу я, без жалости и сожалений. Да не реви, сестренка, мы же не навсегда прощаемся, я всего-то на пару дней съезжу к деду в гости.
****
Семела, что по-твоему такое принадлежность? спросила Ядвика.
Девочки лежали на изумрудной траве королевского парка. День клонился к вечеру. Малиновое солнце, подтаяв, выпачкало весь горизонт, белозубый месяц скалился в голубом небе. Свежесть, скользившая по земле, начинала подниматься, но фрейлины, увлеченные беседой, не чувствовали нахлынувшей прохлады. Где-то вдалеке слышались крики гувернанток, зовущих принцессу. Ядвика и ухом не вела. Если она действительно понадобится: не ради тысячного переодевания, не ради сортировки платьев в гардеробе и не ради этой ужасной вышивки, где она котенку присобачила оленьи рога, а ради жизне-смертельного вопроса, пестунка ее всегда найдет.