Гранквист отряхнулся, как собака, и ухмыльнулся:
Хорош душ!
Мальчишки рассмеялись громче. Семела, вырвавшись из объятий принца, полезла в воду вынимать свою подругу.
Доспехи поржавеют, чистить заставлю, пригрозил Гранквист и, махнув мальчишкам, покинул поля боя.
Ядвика подставила руки под струю воды и мелкие брюзги полетели им в спины. Принцесса вылезла из фонтана и села обсыхать на солнце, ее сотрясала крупная дрожь.
Когда Ядвин вечером вернулся на половину принцессы. Ядвика набросилась на него без лишних предисловий:
Почему ты не защищаешь меня?
От кого? удивился принц, скидывая одежду на стул, обтянутый кожей.
От кого, от кого, ты итак прекрасно знаешь от кого! От Гранквиста, конечно!
Не вижу никакого смысла защищать тебя от человека, который в тебя влюблен, мальчишка с опаской посмотрел на закрытую дверь материнской комнаты, вынул пару дощечек из паркета и спрятал меч в тайник под картиной, изображавшей прабабушку Гамару на фоне водопада. И послал своей прародительнице привычный воздушный поцелуй.
Только он хотел встать с корточек, как Ядвика якорем уцепилась ему в руку:
Это он тебе сказал? Фи, какой ты потный!
Ты бы тоже была потной, если бы занималась как я, а не сидела цельными днями и не считала бы ворон, он стряхнул руку сестры, но, сжалившись над Ядвикой, ответил:
Зачем ему это мне говорить? Ты же никогда не говоришь, что любишь его?
Ты это о чем? возмутилась девочка.
Вот как раз об этом, Ядвин не сдержал довольной улыбки, показывая сестре, что запираться бесполезно. Он наклонился над столом и начал хватать с блюда большие куски мяса, брызгая жирными каплями на скатерть. Затолкав в рот помидор, он победно уставился на сестру.
Как ты можешь так спокойно говорить об этом, ты же знаешь, что я не могу любить Гранквиста, а он не может любить меня. Ведь Ховасора умерла, родив больное дитя. Ачи сказали, что гаур и гаял никогда не смогут быть вместе.
Ядвин мучительно долго прожевывал пищу, строя сестре уморительные рожицы:
То есть проблема только в неизбежной смертности, так? с полным ртом проговорил Ядвин, помогая себе жестами.
Нет, не только, запнулась Ядвика. Я просто возмущена, что ты вообще допускаешь возможность такого союза. Ты что же желаешь мне смерти?
Ядвин пожал плечами и запихнул в рот целиком песочное пирожное, залитое шоколадным кремом.
Ядвика хлопнула по столу ладошкой.
Ядвин, я же разговариваю с тобой!
А я голоден. Ну, вот посуди, сестренка. Градар был счастлив со своей женой, хотя прожили они вместе не больше года, а вот наши родители или возьми, кого угодно, жили или живут вместе долго, но, увы, совсем не счастливо, хотя и они тоже, как это смешно не звучит, принадлежали друг другу. Какую любовь ты бы выбрала? Долгую, но склочную или скоротечную, но счастливую?
Никакую из двух. Ты предлагаешь какие-то крайности.
А мне, сестренка, иногда кажется, что в этом деле и важны крайности, то что посередке жуткий, тлетворный обман.
Ядвин, это ты вернулся, сынок? раздался голос Ялы из комнат.
Ядвин с досадой поморщился.
Я, крикнул он, надеясь, что мать не выйдет к нему. Но Яла, накинув шаль на плечи, вышла из комнаты. Со смерти мужа ее золотистая головка покрылась серебряными нитями, на лице проступили морщины, крепкий подбородок выступил еще сильнее, а запавшие глаза окружили непроходящие синие тени.
Ты поздно, Ядвин. Я просила тебя не задерживаться.
У меня была сегодня тренировка.
Эти ваши мастера вас изнуряют так, как будто готовят к битве с гаурами.
Так и есть, мама.
Сын говорил с матерью, как будто она была сумасшедшей, как о ней говорили. Яла, как будто, не замечала обращения сына.
И этот мерзкий щенок Зарайи тоже был с вами? брезгливо спросила Яла.
Наследник тоже был, мама. Как и всегда, Ядвин, ожидая реакции на определенное слово, не отвел глаз.
Яла как от удара вздрогнула, ей в голову бросилась кровь. Она стукнула ладонью по столу и всхлипнула, то ли от боли, то ли от негодования.
Ты единственный наследник, в тебе кровь Гаутэха, а не в этом пресмыкающемся, слышишь? Все что делали твои предки когда-либо, они делали ради того, чтобы ты занял трон сейчас, ты понял?
Разве? скептически отозвался мальчик, показывая язык, измазанный кремом.