Вы его не слушайте, Вера. У него, вы себе представить не можете, язык совсем без костей. Всё что-то мелет и мелет, вступил в разговор Сеня.
Володя молчал и с робкой улыбкой смотрел на Веру. Вера улыбнулась ему в ответ:
Я похозяйничала здесь немного. Вы есть хотите?
Конечно, есть мы всегда хотим, ответил Толя.
Они сели за стол и стали есть сваренную Верой картошку, никаких других продуктов Вера не нашла. Потом долго пили не сладкий чай и говорили о всякой всячине. Они были молоды, веселы, здоровы и беззаботны в эти минуты. Володя никак не мог дождаться, когда же друзья уйдут. Наконец не выдержал и сказал:
Всё, ребята, уже поздно, давайте по домам, завтра Вере на работу. Меня Иволгин убьёт, если увидит, что его новая сотрудница приходит на службу усталая и не выспавшаяся.
А ты что, намерен не давать ей спать? сразу же отреагировал Толя. Пойдем, Семён, нас гонят, что бы создать образцовую семью и народить много будущих милиционеров.
Парни ушли. Вера и Володя остались одни.
Вера, ты не стесняйся, если что-то надо.
Я не стесняюсь. Просто я, кажется, в тебя влюбилась, перебила она его.
Он подошёл к ней. Они обнялись и стали целоваться. Потом он взял её на руки и понес в свою комнату.
Прошел всего год со дня их первой встречи. И вот Володя уже более трёх часов сидит на скамейке у роддома. Он курит и курит, и совсем не чувствует холода. Рожать Вере не разрешали врачи, у неё оказалось больное сердце. Володя боялся потерять её, и был на стороне врачей. Но Вера хотела ребёнка и решила рискнуть. И вот теперь она за этими стенами, а его не пускают к ней. Он не мог поддержать её, взять за руку, говорить ей ласковые слова. Она была там одна, без него. А он сидит на скамейке у роддома и страдает. Володя докуривает очередную сигарету и идет в роддом.
Ну, как? Родила? бросается он к сестричке.
Нет ещё, не мёрзните, идите домой, вы всё равно ей не поможете, а то ещё и сами заболеете и придётся молодой мамаше и за ребёнком, и за вами ухаживать.
Нет, я буду ждать, вдруг понадоблюсь.
Тогда ждите здесь, можете вздремнуть.
Спасибо.
Володя сел на стул и закрыл глаза. Он вспоминал, как они познакомились.
Их роман был стремительным и страстным: вот звонок; вот Иволгин их знакомит; вот они остались одни. И он, и она поняли сразу любовь с первого взгляда существует не только в красивых сказках. Для них двоих жизнь превратилась в сказку. Трудную, с проблемами, но всё в сказку.
Володя, проснись, трясла его за плечо Лена Ипатова, жена его друга Толика.
Что, родила? волнуясь, спросил он.
Сын у тебя!
А Вера?
Спит, всё хорошо, иди, отдыхай.
А мне к ней можно?
Нет, нельзя.
А если я воспользуюсь служебным положением? Вдруг мне её надо допросить?
Нет, Володя, здесь я командую, иди домой, Лена с улыбкой подталкивает его к двери.
Дома он сразу же прошёл в комнату брата, растолкал его:
Проснись, да проснись же ты! теребил он его.
Что случилось? забормотал Митя.
У меня сын!!! Юрка родился! он засмеялся. Я теперь отец, представляешь?!
Не представляю. И давай спать, может, это последние спокойные деньки у нас, а потом твой сын превратит наше существование в ад, продолжал ворчать Митя.
Володя лег в кровать, всю ночь смотрел в потолок и глупо улыбался.
Вопреки Мите, Юра оказался спокойным карапузом, рос здоровым и весёлым.
Беда грянула через три года. Вера была на работе. Её вызвал к себе Иволгин, зачем не помнил даже сам генерал. Она вошла в кабинет и вдруг застыла, широко открыла глаза и рухнула на пол. Иволгин бросился к ней, вызвал врача, но Вере уже было всё равно у неё остановилось сердце. И остались Володя и маленький Юрка сиротами. Время для него остановилось, перед его глазами стояла Вера в день их первой встречи. Он закрылся в комнате, никуда не выходил, даже на службу, лежал на кровати и по его лицу текли слёзы.
Митя был уже женат на Наде. Володя сам их познакомил. Они по очереди заходили в комнату, что-то говорили, но он их не слышал. «Вера Верочка» шептал он: «Зачем ты бросила меня, как я теперь один?».
Но надо было жить. Ради Юрки, черноволосого и черноглазого карапуза, который обнимал его маленькими ручонками и спрашивал, куда уехала мама и когда вернётся. Сказать ему, что мамы больше нет, у него не поворачивался язык.