Например, записная комсомолка, с придыханием, восторгом и подобострастием, барабанит партийную правду вперемежку с «истинно-верным» и «единственно-подлинным» аж, филейная часть полыхает. Вдруг Луиза Петровна ее тормозит, поднимает с места меня и просит продолжить начатую тему.
Естественно, как человек ничего не учивший, начинаю лихорадочно выкручиваться. Склеиваю партийные слова в человекоподобную череду фраз, добавляю от себя пару примеров из утренних новостей, гневно негодую против империалистического ига, а потом плавно выхожу на финал, в котором содержится еще в посылке заложенный вывод.
Луиза Петровна счастливо улыбается, отличница на этот раз получает «хорошо», тогда как мне ставят «отлично».
Ученица в недоумении почему, ведь она все правильно ответила, на что Луиза, жмурясь от удовольствия, поясняет, милая моя, тут правильного недостаточно, необходимо было собственное отношение выразить, а вы, как-то очень по казенному, без души.
Потом, уже перед самым выпуском, Луиза Петровна вместо урока повела весь класс в парк. И там, в приватной беседе, сказала молодой человек, в дальнейшем будьте осторожней. В институте учить истории будут совсем другие люди, поэтому наглое незнание, нахальный треп и самонадеянность могут быть истолкованы совсем иначе и не в вашу пользу.
К счастью, опасения Луизы Петровны, оказались напрасными.
Первый курс начался с истории партии, который читала мадам Заикина, славящаяся строгостью и требовательностью. Однако наши отношения скорее напоминали роман в стихах или поэму в прозе, поскольку усвоенная в школе фигура вывода, сидящего в посылке, сработала на сто двадцать процентов.
Мадам Заикина испытывала истинное блаженство, слушая мои разглагольствования по поводу апрельских тезисов, реорганизации рабкрина или государства с революцией. И когда парой цитат я намекнул, что готовясь к семинарам, штудирую не только ее лекции, но и такие первоисточники, как «философские тетради» или «эмпириокритицизм», не смогла дальше скрывать чувства со слезами благодарности вкатила «автомат».
Мало того, эта любовь спасла меня на госэкзамене по научному коммунизму, который принимала комиссия с ее участием.
Прошли годы, грянула перестройка, потом демократия.
На одном из майских праздников, повстречал колонну нашей школы, в которой вместе с молодыми шел Эрнест Иванович сосредоточенный, подтянутый, с прямой спиной, в военно-морской форме и кортиком на боку.
Я поздоровался, а он сразу узнал, обрадовался и потащил в сторону хорошо, что вас встретил, надо поговорить.
И когда отошли, глядя прямо в глаза, сказал:
Я прошу у вас прощения!
Господи помилуй, за что?
За то, что учил истории, которой не было.
Дорогой, любимый, Эрнест Иванович, вы научили меня гораздо более важным вещам мужеству и достоинству, поэтому мои уважение, восхищение и благодарность безмерны и непреходящие.
Глава 8. «Уроборос»
В тысяча девятьсот семьдесят восьмом году я услышал композицию группы Пинк Флойд «Shine On You Crazy Diamond».
И вот тогда рухнуло небо, но вместе с разрушением обозначилось что-то, что уже давно жило внутри, но было скрыто от всякой психологии или истории. Оставалось только назвать что.
Совсем недавно Дмитрий Тиможко продемонстрировал, что музыкальные аккорды можно описать с помощью топологии.
Например, для созвучий, состоящих из всего двух звуков, а в данной композиции топология задана именно чередованием звуковых пар, взятых из одного септ аккорда, таким пространством будет лента Мёбиуса скручиваемое и переворачиваемое пространство, где внешнее оказывается внутренним, а внутреннее внешним.
Так на примере ленты Мебиуса наглядно представима оборачиваемость внутреннего впечатления и его внешнего эквивалента. При этом сама лента Мебиуса есть мифологический символ змеи, пожирающей саму себя.
Значит, сиянием безумного алмаза на самом деле высветилась встреча с ангелом-искусителем Самаэлем, предвещающая грехопадение и (или) Уроборосом, признание собственной раздвоенности.
Так какое же внутреннее было высвечено безумным алмазом в тысяча девятьсот семьдесят каком-то году?
Ответ может показаться неожиданным, нетерпение, как жгучее желание поскорее расквитаться с детством.
Именно после алмаза роман Ф. М. Достоевского «Бесы» надолго занял первую строчку в моем тогдашнем чате.