Сенджи? испуганно позвал её Вилле, когда молчание, последовавшее за словами, затянулось. Было слышно лишь собственное затруднённое дыхание. Те, кто светили прожектором, исчезли, не издав не звука.
Они не таились, потому что тоже знали о выходном у чистильщиков. Не повернули в наш сток, ушли вправо, потому что тоже плывут к третьему каналу. Ночные люди никогда не выходят из нор при свете дня. Это не ночные, не чистильщики, не мои друзья и не трусы-жандармы, которые умеют ходить только кучей и полны суеверий о чудовищах подземных вод. У меня есть лишь один ответ, кто это может быть. С полуофициально полученным ключом и таким же полуофициальным разрешением плавать в стоках, конечно, кто же ещё
И? Вилле всматривался в темноту.
Королевские пропагандисты.
Кто? Вилле глубоко вдохнул холодный запах воды. Что-то она уже говорила, используя это грубое военное слово «пропаганда». А, точно Говорила, что пропагандисты будут что-то жечь. Сегодняшний карнавал. Неизвестные пропагандисты, а вовсе не дикари. Чушь первосортная. И наименование-то какое странное «королевские пропагандисты». Будто королю необходимо, чтобы какие-то люди за него исподтишка утверждали его власть. Это всяческие бургомистры и мэры пытаются упрочить свои кожаные кресла, юля перед богатыми горожанами и теми, кто выше по статусу губернаторами и тем же королем, а королю зачем, когда его существование никто не оспаривает
Они выждали ещё минут десять.
Возьми спички, наконец протянула Сенджи знакомую коробочку. Только аккуратно, не обожгись Я подержу лодку.
Думаешь, уже можно?
Можно, сказала Сенджи. Они уплыли. Они тоже спешат Но не на представление фокусников и акробатов глазеть, а устраивать своё собственное.
Голос у неё был горьким.
Разговор после неожиданной встречи с исчезнувшими во мраке неизвестными людьми, которых Сенджи назвала пропагандистами, не заладился. Вилле почувствовал, какую нервозность поселила эта встреча в Сенджи: как только он снова запалил толстый фитиль и прикрыл стеклянную дверцу, Сенджи велела ему грести, и побыстрее. Говорила она жёстко и отрывисто. Подхваченная течением и подгоняемая сильными гребками, лодка устремилась вперед и скоро достигла развилки, где соединялись два стока-рукава, образуя третий узкий, тесный и капающий за шиворот сочащейся с низкого свода влагой. Никакого в этот раз дворца с треугольными сводами, только холод от камня, плеск воды, запах плесени и бледный, скупой, но, в отличие от прожектора, такой приятный для глаз огонёк свечи на носу, который подрагивал за стеклом.
На близкой каменной стене слева, почти у уровня воды, остались резкие по своей яркости жёлтые широкие полосы. Вилле первый обратил на них внимание.
Краска, Сенджи растёрла между пальцами сухие чешуйки и крошки. Их лодка была тяжёло нагружена и потому неповоротлива мазнула бортом стену. Вон там снова Правильно, где им ещё перевозить то, что они возят по поверхности, что ли, если на мосту какой-нибудь молодой и неосведомлённый гвардеец, досматривая груз, увидит взрывчатку и задержит их а, всё едино их бы потом отпустили, когда кое-кто сверху дал бы команду. Но время бы они потеряли, это точно. А они ценят время, потому что делать всё по расписанию тоже приказ. Только бы Хоурмен уже был там, на площади Как ужасно всё получается, Вилле. Наверное, тебе в самом деле лучше вернуться домой.
Ни за что, не согласился Вилле. Если эти люди в жёлтой лодке представляют угрозу, я обязан тебе помочь.
Ещё как представляют, произнесла Сенджи. Утопила бы их прямо здесь, если бы могла. Но, заметь они нас, поступили бы с нами так же им ни к чему свидетели. Я их боюсь, Вилле. И за тебя я боюсь. Утешает одно до вечера ещё много времени.
А если это не пропагандисты? Что же тогда ложная тревога?
Не ложная, мрачно сказала Сенджи. Даже если я ошибаюсь, и на жёлтой лодке плыл кто-то другой, пожар всё равно будет.
Так надо действовать. Обратиться к гвардии. Ты же сказала, что они неосведомлённые
Молодые дурачки вроде новопринятых вот они неосведомлённые, ответила Сенджи. Хотела сказать ещё что-то, уже шумно набрала воздуха в лёгкие, но запнулась и промолчала.
А дедушка так некстати уехал, с отчаянием продолжил Вилле. Если бы я мог сказать ему Он бы никогда не допустил!