Он бы рухнул, где стоял, если бы всё это время не сидел на лавке, поэтому только глуповато уставился в яркие глаза Сенджи. Жёлтые блики горели на воде вокруг лодки. Пахло илом и цветущими акациями.
Да, отвела бы, продолжила Сенджи. Но это может быть опасно для тебя. А я знаю теперь, что не могу тебя лишиться. Не имею права. Поэтому я должна посоветоваться с тем, кто старше и умней.
И кто этот человек?
Его зовут Хоурмен. Он хороший, он тебе понравится. С утра он тоже собирался на праздник, потому что торгует с лотка свежей выпечкой. Хоурмен повар, пекарь А самое главное друг. Он мудрый, много знает и видел, поэтому сможет объяснить тебе то, что не до конца понимаю я.
Например? спросил Вилле. Он всё ещё плоховато соображал после сказанных слов о Стене.
Сенджи, сжав губы, опустила глаза.
Например, зачем сбрасывать «летучий огонь» на людей, которые любят друг друга, жёстко сказала она и стремительными гребками повела лодку вперёд. Об этом меня не расспрашивай. И теперь можешь помочь. Греби сильнее нам лучше бы поторопиться.
У противоположной стены Вилле уже привычно отпер решётку, снова вымазавшись в ржавой слизи, но едва ли заметил это ему было страшно. Даже тот интересный факт, что один-единственный ключ, похоже, подходит ко всем решёткам каналов (или не ко всем?), задел сознание лишь краешком. Лодка вплыла под свод, Сенджи затворила решётку, навесила замок и отдала Вилле ключ. Они вовремя забрались в сток на зелёную воду канала снаружи металлических прутьев легла тень дирижабля. «Лучше не обращать на себя чрезмерного внимания жандармов», сказала Сенджи, и Вилле был с ней согласен. Они вдвоём повели лодку, потому что сток здесь с самого начала был шире. В нём даже что-то росло бледное, тонкое, колышущееся под слоем тёмной воды, похожее на анемичные руки, которые цеплялись за вёсла и днище. Вилле вспомнил, как Марк учил его грести на реке, а потом показал очень красивую заводь с кувшинками. Марк даже нырнул, пытаясь сорвать одну, но стебли у кувшинок были очень прочные, и для того, чтобы сорвать, потребовался бы нож. Что бы Марк сказал про эти стоки? И смог бы он нырнуть на дно канала, если бы, как Сенджи, уронил случайно ключ
Тут кто-нибудь водится? спросил Вилле. В смысле рыба
Я видела в стоках водяных змей, сказала Сенджи. Но и рыба, наверное, заплывает из реки.
Бр-р, Вилле вздрогнул. И ты ныряла за ключом по соседству со змеями?
Они не ядовитые. Хотя одна как-то меня цапнула.
И что с тобой потом было? в ужасе спросил Вилле.
Ничего, пожала плечами Сенджи. Разве что я стала змеиным оборотнем, но сама не знаю об этом.
Жуть, сказал Вилле. Я, пожалуй, не буду с тобой ссориться.
Правильно, хихикнула Сенджи.
Огонек освещал им дорогу сквозь заляпанное стекло, опять появилось течение, и за мерными движениями вёсел Сенджи начала свой рассказ. Вилле сел вполоборота, чтобы видеть её лицо, пусть и наполовину утопленное в сумраке. Но заговорила Сенджи отчего-то не о дикарях и не о каком-то «летучем огне», а о том, как хорошо бы было, если бы на судьбу человека не влияли ни место его рождения, ни благосостояние семьи, ни оттенок кожи.
Хоурмен однажды поделился со мной своим предположением о будущем. Он говорил, что за нашим веком пара, может, спустя ещё один век или два, придёт гораздо более технологичный, и не только в отношении механизмов, машин в отношении науки в целом, в том числе и медицины. Научатся заменять больные органы отсутствующие конечности уничтожат ту гадость, которая вызывает северный мор ну, микроба, живущего в слюне снежных блох И люди тогда будут рождаться по-другому не истязая своих матерей. С изначально отличным здоровьем без каких-либо наследственных изъянов привитые от всех болезней ещё до того, как появились на свет. И, что самое главное, Сенджи смешно сморщила нос, стараясь точь-в-точь воспроизвести услышанные взрослые слова, без расовых, социальных и национальных предубеждений. Это им тоже привьют до рождения.
Как?
Так, как от болезней уколом.
Вилле, представив, как какой-то врач уколол бы его маму в живот, передёрнул плечами.
Но женщинам мамам наверное, будет не очень приятно.
А вот здесь, Сенджи важно подняла указательный палец. Следует добавить то, что, по словам Хоурмена, матери вообще не почувствуют никаких неудобств. Потому что их дети все девять месяцев будут выращиваться в пробирках.