Да ты дальше меня пойдешь с Божьей помощью. Будет кому ремесло свое передать перед смертью.
Что вы такое говорите, мать Евфросиния! Я к вам так привязалась. Как к матушке родной.
А ты не привязывайся ни к кому, касатка. Тогда и отпускать легче будет. Никто навечно с тобой не останется: ни мать, ни отец, ни дитя малое, никто другой. Да ты ведь это и сама уж знаешь. Вот и не привязывайся накрепко.
Да как же это? Я же люблю их больше всего на свете! Как не привязываться-то?
Эх, милая. Да любить-то тебе никто не запрещает. Но ты больше всех на свете только одного должна любить.
Кого же?
Бога, родимая. Бога. Коли ты веришь только ему одному безгранично и любишь его, ты знаешь, что Он все делает для твоей пользы, как тебе и нужно. И ты веришь, что все будет хорошо. Что бы там с тобой ни случалось. Тогда ты и принимаешь все безропотно, как праведный Иов. И не горюешь тогда ни о ком и ни о чем. Иные вон чад своих до того возлюбят, что не знают, куда посадить их, лучший кусочек им отдают, да все пылинки сдувают, себя и всех вокруг забывая. А Бог-то и показывает, что не надобно так-то. «Отрекись от всех и иди за мной», вот что Бог-то говорит. Это и значит, что верить надо, верить безоглядно. Богу верить.
Я не понимаю, как это любить, но не привязываться Никак не пойму.
Поймешь, придет время. Люби. Да принимай все, как есть. Ты вон никак не можешь. Никак твое сердце не отпускает.
Пелагея низко опустила голову.
Это ведь не только людей касается. Но и всего. Вот сказано: «Легче верблюду пройти через угольное ушко, чем богатому войти в Царствие Небесное». Это ведь потому, что богатый человек к добру своему привязан шибко. Накрепко привязан. Вот в чем дело-то. Пусть человек будет богатым, но не привязанным к своему богатству, пусть будет всегда готов легко с ним расстаться, ближнему помочь, если требуется. Без жадности и без сожаления. Так что и ко мне привязываться не надо. Настанет день, и я уйду. К Отцу Небесному в Обитель. И момент этот уж близок. Я чувствую. Потому и учу тебя. Да книги все свои старинные тебе передам. Много там мудрости. И врачевательных наказов много. И не хочу я, чтобы ты по мне горевала.
Но вспоминать-то о вас можно?
Конечно, вспоминать можно. И нужно. А вот слезы лить ни к чему. Радуйся за меня. Что заканчиваю я этот путь свой земной.
Совсем загрустила было Пелагея, но над словами старой схимницы задумалась.
***
И наступил день, когда, придя на знакомый уже луг, где они встречались с наставницей, Пелагея впервые за долгое время так и не дождалась монахиню. Удивившись и забеспокоившись, она решилась пойти в скит, где жила матушка Евфросиния. Найдя келью схимницы, Пелагея постучалась.
Молитвами святых матерей наших, Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас, начала она.
Аминь, едва послышалось в ответ.
Пелагея отворила дверь и осторожно вошла в келью, низко нагнувшись, чтобы не удариться о притолоку.
Спаси, Господи, благословите, матушка, поздоровалась она.
Подойди ко мне, Пелагея, тихо произнесла монахиня. Пришел мой час. Прости уж меня, касатка. Бог не оставит тебя, а мне уж пора ко Господу. Он зовет меня к себе. Обо всем мы с тобой говорили. Незаметно, а ведь цельный год уж прошел. Всему, что знала сама, я тебя обучила. В нужное время мы с тобой встретились. Травы мои соберешь, те, что сушатся, отвары тоже забери да книги, какие тебе обещала. Четки вот тебе дарю на память. Не горюй и не плачь. Я в дом свой Небесный ухожу, в свою Обитель возвращаюсь. Без печали и без сожаления. А ты тут пока в юдоли земной остаешься. Наклонись-ка ко мне, касатка моя, попросила умирающая. Учись прощать, вот что я тебе скажу, прошептала она, да полагайся во всем на Бога. Не противься. А чтобы научиться этому, знаешь, что надо?
Добрым быть? утирая набегающие слезы, прошептала в ответ Пелагея.
Любить надо. Все и всех. Учись любить. Всю жизнь учись. Тогда и прощение от тебя будет всем. И тебе воздастся. Молись об этом. Проси Да помни, для чего в монастырь-то приходят.
Для чего, матушка?
Для покаяния, сестра. Ступай. Храни тебя Господи! Сейчас мое время наступает. Помолиться мне надо, как следует, перед таинством главным своим.
Как же я оставлю вас, матушка? пробормотала в отчаянии Пелагея, оглядываясь в беспомощности.
Не волнуйся обо мне. Главное душа. А о теле позаботятся. Ступай с Богом. Потом придешь. Все возьмешь, что захочешь: и Библию, и образа. Потом. А теперь благодарю тебя за все, прости и прощай. Христос с тобой!