Вероника, можно я задам тебе один вопрос? Только пообещай мне, что не обидишься, попросила я.
А я и не умею обижаться, так что спрашивай, беспечно отозвалась она.
Я несколько мгновений раздумывала, спрашивать ли ее об одежде, что она носила. Ведь, на самом деле, я понимала, что Вероника росла, не зная домашнего уюта, материнской заботы и тепла. При этом стала доброй и открытой. Чтобы не бередить ее душу, я решила отказаться от своей идеи с вопросом:
Нет, я не стану ничего спрашивать. Ты поела? Давай сходим в нашу комнату, мне нужно взять кое-что из вещей.
Да, я поела. Кстати, Уля, здесь не концлагерь. Просто есть кое-какие правила, которые нужно соблюдать. В них нет ничего плохого, наоборот, они даже полезны. Например, здесь строгая дисциплина, которая не позволяет нам «сойти с рельс», нравоучала Вероника.
Какая же ты умная, однако! Ну все, пойдем. Сколько у нас есть времени до начала уроков?
Минут двадцать, если не ошибаюсь. Уроки здесь начинаются в половине девятого и это радует! Вероника вновь состроила умную физиономию. Вот только мы с тобой в разных классах.
А сколько вообще девочек у нас в детдоме?
Девочек примерно сорок семь, а мальчиков пятьдесят. У нас небольшой детский дом. Все девочки поделены на три класса: самые маленькие, средние и вы старшеклассники.
Понятно. Так, теперь пошли! скомандовала я и мы, встав из-за стола, побежали в сторону нашей комнаты.
Я решила поделиться частью вещей с Вероникой, пока мой чемодан, по правилам детского дома, не забрали на хранение. Достав его из-под кровати, я стала копошиться, вытаскивая теплые свитера, носочки и ботиночки.
Вот возьми, тебе это сейчас нужнее. А то я смотрю, ты все еще в сандалиях ходишь. Когда я буду уходить отсюда, то все свои вещи оставлю тебе. Мне-то недолго здесь осталось, а тебе еще о-го-го! Но я обещаю, что буду радовать тебя постоянно, подмигнула я ей.
Вероника взвизгнула от радости, захлопала в ладоши и, присев на край кровати, сказала:
У меня есть зимняя обувь. Просто она совсем износилась. Я хочу, чтобы скорее наступила весна, бодро ответила она, как бы оправдывая свои сандалии.
Ну, вот теперь ты можешь смело ходить в ботиночках, а сандалии оставить на весну. Правда, они немного велики тебе, но, я думаю, это не страшно. С носками будет в самую пору.
Вероника тут же начала переобуваться и, когда она уже завязывала шнурки на ботинках, в комнату вошла какая-то девушка плотного телосложения примерно моего возраста. На ней были мужские брюки и какой-то растянутый свитер. Короткая, как у мальчишки, стрижка дополняла ее угрюмый и хулиганский вид.
Эй ты, кнопка, иди-ка сюда! дерзко выкрикнула она, глядя на Веронику.
Я заметила, как та изменилась в лице и, трясясь от страха, подошла к верзиле. Мне стало тревожно, я пошла следом.
Че, обновка, да?
Да, еле слышно пролепетала Вероника.
Это ты ей «подогрела»? дерзко спросила верзила, обращаясь ко мне. В это время вслед за ней вошли еще две девушки примерно такого же роста и телосложения.
Вероника схватила меня за рукав и испугано зашептала:
С ней лучше не спорить. Это Маша-Глыба. Она за главную среди девчонок. А это ее шестерки Любаша Монро и Марика.
Я не обратила на ее слова никакого внимания. Меня всегда раздражали дерзкие девчонки. Даже в школе, бывало, могла дать оплеуху. Мы с Леной Жевнаренко были силой, но исключительно оборонительной.
Да, я. А что? Почему тебя это волнует? с вызовом ответила я.
Ты че? Крутая что ли? Ты же с «воли», по-моему, заехала вчера?
Да, я приехала вчера. Разве это мешает мне подарить девочке одежду? злость закипала во мне.
Верзила приблизилась ко мне, и я не поняла, каким образом оказалась на полу. В следующую минуту Любаша Монро и Марика резко перевернули меня на живот. Я почувствовала тяжесть кто-то из них присел на меня. Как оказалось, Любаша. Несмотря на мои попытки, вырваться не получалось.
Давай по пяткам, Марика! вдруг скомандовала Маша-Глыба.
Пожалуйста, не бейте ее, очень прошу вас! Я Пакесу скажу! Он вас накажет! запричитала Вероника, всхлипывая.
Что?! Твой Пакес пусть у себя рулит, на нашей девчачьей территории он абсолютный ноль! ухмыльнулась Маша-Глыба.
Я все еще продолжала вырываться, как неожиданно почувствовала резкую боль в области пяток. Удары продолжались. Было адски больно. Видимо это и стало толчком к возвращению воспоминаний. Перед моими глазами пронеслась картина с Лариным, пытавшимся меня изнасиловать, мамой в КПЗ, Лешкой, плачущим, чтобы его не забирали в мальчишеский корпус. Не знаю, откуда во мне появилась сила, но я резко поднялась, да так, что сидящая на мне Любаша Монро отлетела на пару метров. Не раздумывая, я схватила с тумбочки настольную лампу и со всей силы запустила ее в Машу. Та сначала замерла, а потом медленно опустилась на пол и заплакала. Я набросилась на Марику, которая била меня указкой по пяткам, и стала колотить ее по лицу. Она явно не ожидала такого поворота. В это время Любаша выскочила в коридор с воплями: «Люди! Здесь Машку-Глыбу и Маришку убивают!». Эх, девочки Какими бы мы сильными не были, все равно плачем, как маленькие. И совсем не важно, в каком ты возрасте и социальном положении.