Первые пятьдесят шагов Кашечкин размышлял над тем, как хорошо, что в начале лета в Москве можно увидеть таких девушек. И как плохо, что в их городе таких девушек нет. Нет даже на танцах в клубе училища, куда слеталась вся окрестная молодежь. Пройдя еще тридцать шагов, Кашечкин почувствовал, как у него сводит живот, и засмущался еще больше. А еще через пять шагов он понял, что влюбился по уши, что это и есть та самая, единственная любовь с первого взгляда, и что погибла его душа. И ему сразу стало ясно, что он должен, просто обязан с ней познакомиться. Еще более смущаясь, смущаясь до комка в горле, до дрожи рук, он прибавил шагу и окликнул:
Девушка!
Но ему только показалось, что он окликнул. Беззвучно пожевав губами, Кашечкин снова пошел вперед. Он придумывал сотни способов завязать знакомство. Вот, например, сейчас из-за угла выйдет толпа стиляг и нападет на нее, а он, младший лейтенант Кашечкин, побьет их всех и спасет ее.
Или случится авария, машина, потеряв управление, выскочит на тротуар, а он, Василий Кашечкин, подхватит ее и отведет в сторону. Навстречу им действительно ехала машина, такая одинокая, и даже слегка вильнула в сторону. Но аварии, увы, не было.
Или вот вдруг на Москву, прямо на них, упадет самолет, и Кашечкин спасет ее, вытащит из огня. Эх, нет! Кашечкин вспомнил, что полеты над Москвой запрещены.
Кашечкин задумался и посмотрел на небо. Как бы познакомиться? Каждый шаг приближал к расставанию, а ни хулиганов, ни машин, ни самолетов не было.
Внезапно кто-то стукнул его в колено. Упав с небес на землю, Кашечкин увидел маленького старичка с авоськой в руке. Именно этой авоськой старичок и задел его.
Извините-с! старичок вежливо приподнял шляпу, отчего у него на голове встали дыбом седенькие перышки волосиков, и слегка поклонился. Прошу прощения.
Нет, это вы меня извините! остановился Кашечкин.
Нет-нет, что вы, что вы! пятясь задом, продолжал помахивать шляпой старичок.
Нет, это я виноват, прошу прощения, замялся Кашечкин, досадуя на задержку, извините.
Он ловко щелкнул каблуками, сделал «налево кругом» и пошел дальше. Девушка, на секунду заглядевшись на эту уличную сценку, отвернулась, и тоже пошла.
«Только бы не свернула, думал Кашечкин, только бы не свернула. Дойду до того угла и спрошу у нее время!»
Но дойти не удалось. На стене дома слева висела крупная цветная театральная афиша. Девушка остановилась, глядя на нее, прижалась к перилам дорожного ограждения так, чтобы не мешать прохожим. Люди ручейком потекли между ней и афишей.
Кашечкин сбился с шага. Теперь он должен был либо остановиться рядом с ней, либо позволить толпе увлечь себя дальше. Кашечкин сбавил шаг и прошел мимо. Она внимательно, с серьезным лицом изучала афишу. Сделав пару шагов и ругая себя за нерешительность, Кашечкин обернулся и тут же спрятал глаза. Девушка шла следом. Перехватив его взгляд, она повернулась к переходу и пошла в сторону Военторга. Кашечкин развернулся и решительно пошел за ней. Нельзя было упустить ее в густой военторговской толпе. Но, видимо, девушка спешила не в Военторг, а куда-то в другое место, скорее всего на Никитский бульвар. По одному пути с Кашечкиным.
Подойдя к военторговской витрине, она посмотрелась в огромное зеркало, висевшее прямо снаружи, легким движением поправила прическу, улыбнулась и пошла дальше. Отставший Кашечкин, снова смущаясь и краснея, прошел сзади и весь сомлел, увидев этот удивительно женственный, исполненный изящества жест. Он уже не хотел знакомиться, он просто шел и шел следом, с наслаждением наблюдая за ней. Она же спешила по своим делам. Кашечкин радовался, что она его пока не заметила, и надеялся, что ему удастся так еще долго, тихо и незаметно, идти за ней.
Но она вдруг остановилась на углу дома, похожего на средневековую крепость, достала из сумочки маленькое зеркальце и начала платочком стирать что-то со своего прелестного носика. Открытая дамская сумочка, висящая на левом локотке, сползла, одна ручка соскочила и начала угрожающе опускаться. Девушка, не замечая этого, продолжала сосредоточенно обмахивать носик. Внезапно ручка упала, сумочка совсем распахнулась, и из нее на садовую скамейку хлынул поток всяческих дамских предметов первой необходимости флакончик духов, помада, расческа и многое-многое другое.
Кашечкин замер. Девушка подхватила предательскую сумочку, положила в нее зеркальце, вздохнула и, смущенно взглянув на Кашечкина, начала собирать ее содержимое.