Когда в половине седьмого Кошкин-старший подъехал к половецкому костру, дым которого увидел ещё издали, к машине подошёл омоновец. Григорий Петрович вышел из машины, представился, услышал в ответ: «Сержант Седенко», и спросил:
Тут, вроде, баржа поблизости застряла? Сын у меня там, Семён Кошкин, вот мы с его женой и приехали.
Вышла из машины проснувшаяся Люба. Она подошла к свёкру, который представил её Седенко:
Люба, невестка моя.
Николай. Седенко пожал протянутую Любой руку, улыбнулся и уже совершенно расслабившись пояснил, баржа здесь, махнул рукой на северо-запад, метров 700 будет. Они сейчас спустили шлюпку, а мой брательник пошёл на берег их встречать. Они там дым наш видели и плывут сюда. У меня приказ: в распоряжение капитана Рахметова на охрану баржи, а это вот половецкий стан рода Кэчев. Тут у них был один, который по-русски изъяснялся кое-как. Увезли его в Волжский, а остальные не бельмеса не понимают. А вообще-то вам надо представиться главе их рода Башкэчу вон у костра стоит, на рассвете проснулся. Оружие у вас есть?
Есть ружьишко.
Возьмите с собой, очень уважают они оружие наше, и я понял, что явиться к ним с оружием, значит, как бы особое уважение оказать.
Ясно, Григорий Петрович достал своё ружье из машины, одел его за спину, пошли.
Подойдя к костру, он поклонился Башкэчу и сказал, помогая себе жестами:
Здравствуйте, я Кошкин, а это моя невестка Люба,
Шала, ответил, слегка наклонив голову, Башкэч.
Услышав в его приветствии что-то знакомое. Люба решила рискнуть и на азербайджанском рассказала Башкэчу, кто они и зачем приехали. Башкэч слушал очень внимательно, казалось, он пытается вникнуть в суть речи, похожей на их язык. Когда Люба закончила, он стал по-своему повторять то, что понял из её слов. Люба же, поддакивая, пыталась повторить его слова, смысл которых был ей в основном ясен. В конце концов, она довольная беседой, дёрнула кулачком у своей груди:
Йес, контакт установлен, и посмотрела своими светящимися глазами на Кошкина-старшего, он понял, зачем мы приехали.
Ах, ты, толмачка моя, обнял её за плечи Григорий Петрович.
Восхищенно глядевший на неё Николай сказал:
Вам, Люба, надо срочно выучить их язык. Вам же цены нет, как переводчику, это же решение таких жутких проблем.
Люба снова обратилась к Башкэчу. Она сказала ему, что хотела бы хорошо говорить по-половецки и узнать историю их рода. Для этого она попросила Башкэча дать ей в помощь кого-нибудь из своего стана, чтобы она могла с ним беседовать там, на большом корабле, несколько дней.
Башкэч, опять повторив и уточнив её просьбу по-своему, кивнул и позвал: «Арвана». Из большого шатра вышла старуха с испещрённым морщинами лицом. Башкэч сказал ей что-то, указав рукой на Любу. Та посмотрела на молодку, подошла к ней поближе, посмотрела в глаза и что-то сказала. Люба вздрогнула и ответила: «Хари». Старуха улыбнулась, сказала ей что-то ещё и пошла обратно в шатёр.
Что она сказала? спросил Григорий Петрович.
Она сказала, что я беременна и что В общем, так, пустое, ответила Люба, не вдаваясь в подробности.
Свёкор не стал особенно вникать, к тому же показались Сергей Седенко и с ним Кошкин-младший, которого Рахметов послал вместе с Воропаевым на поиски омоновцев. Семён радостно обнял Любу, потом отца:
Как вы нашли нас? Какими судьбами?
Долго рассказывать, Григорий Петрович улыбался, глядя на сияющее лицо сына, принимай жену, а я поехал назад.
Как назад?! вспыхнула Люба, это же опасно, одному.
Ничего, проскачу как-нибудь, обойду лощину эту поближе к истоку, а может за ним. В общем, пройду. Мы казаки.
Пап, а почему бы и тебе не остаться на барже, дело у нас найдется, попробовал уговорить Григория Петровича Семён.
Нет-нет, Сёмушка, надо ехать, в городе уже, наверное, осадное положение. Беда, в общем-то, сам понимаешь, а мне там в таком случае быть надо, я ведь офицер запаса. Да и мать в городе, бабка Пелагея. Вы давайте быстрее с мели снимайтесь, да возвращайтесь, авось вместе-то беду и расхлебаем.
Что же, как говорится, с Богом, может, посветлу и проще добраться, согласился Семён.
Отец обнял его, потом Любашу, поцеловал её в лоб и с грустью сказал:
Ты, милая, уже считай перед людьми, жена моему сыну, а нам дочка, роднее не бывает. Так что не грусти, что твои родные потерялись, не сирота ты, пока мы живы. А ты, Сёма, береги Любашку, ответишь перед нами, если что с ней случится или обидишь чем.