Оказалось, что свитер подарила ему сестра, и он лежал сложенный в шкафу, ожидая подходящего мероприятия. Лежал он, видимо, долго, и его насквозь проела моль. Тут Филиппе озвучил свою просьбу: не сможет ли Елена придумать что-нибудь, чтобы дырок не было видно? Ему приходила идея пришить заплатки, но, как ему кажется, они не подойдут по дизайну.
Сказать, что она удивилась такой просьбе, это ничего не сказать. Стараясь быть вежливой, Лена попыталась дать Филиппе несколько советов, которые оригинальностью не отличались: выкинуть свитер в мусорный бак или сделать из него стильную тряпку для мытья пола. Еще была идея приколоть на грудь значок. Однако в таком случае пришлось бы приколоть второй значок на спине, а это выглядело бы слишком авангардно даже для Филиппе. По ее взгляду он понял, что реанимировать свитер невозможно. Извиняясь, что не смогла ничем помочь, она решила сменить тему.
Холодно так стало, а она не привезла из дома теплой одежды, в магазинах только летние вещи, пожаловалась Лена. Филиппе посмотрел на нее, посмотрел на свитер и сказал, что хотя он очень дорогой, потому что качественный, и дорог ему как подарок сестры, но он очень хочет помочь. Поэтому дарит ей свой любимый свитер, который надел только один раз до того, как моль проела в нем дыру. Елена настолько замерзла, что решила не отказываться. «Спасибо огромное, поблагодарила она Филиппе за щедрый подарок. Мерси».
Напротив метро начинался парк Тюильри. Налево пойдешь в Лувр придешь. Направо пойдешь Елисейские Поля найдешь. Она вошла в парк и пошла прямо. В саду было несколько прудов, вокруг которых все было словно в сиреневой дымке. Подойдя ближе, Лена увидела цветущие ирисы. Они смотрелись так красиво, что она поняла состояние Моне, когда тот рисовал свои полотна. Казалось, фиолетовым был даже воздух.
Ирисы она любила, в ее коллекции на даче было около двадцати разных редких видов. Ей стало очень интересно, какие ирисы цветут в самом центре Парижа, в самом известном парке около Лувра. Она спустилась к воде. Это был ирис бородатый самый банальный и распространенный сорт. В России такие росли вдоль заборов у всех соседей на дачных участках. Но почему же здесь они кажутся какими-то волшебными, а дома это просто обычные цветы вдоль дороги? Ирисы были точно такие же, а впечатления разные. «Есть какая-то проблема, и она во мне», пришла Лена к неожиданному выводу.
Через парк Тюильри она прошла до Египетской колонны, далее начинались Елисейские Поля. Пришедшую в голову мысль было невозможно просто так подавить: Елисейские Поля показались ей обычной широкой центральной улицей с такими же магазинами и бутиками, как в Москве.
Правда, почему так? Встречаешь, например, подругу на улице, и она тебя спрашивает: «Ты где была?» А ты отвечаешь: «Да вот, из Москвы вернулась. Знаешь, прошлась по Тверской такое наслаждение, потом по Александровскому саду до Пушкинского музея, постояла у моих любимых Ирисов Моне. Они, кстати, в Москве, а не в Париже. Потом решила кофе попить в кафе с видом на Москву-реку и кофточку в ГУМе купила».
В лучшем случае подруга пропустит всё мимо ушей, а в худшем скажет, что в Москве вообще делать нечего. Но если сказать: «Да вот, из Парижа вернулась. Так, знаешь, по Елисейским Полям прогулялась, зашла в Лувр, на Монмартре выпила чашку кофе и купила кофточку в Галерее Лафайет», лицо подруги изменится до неузнаваемости. Что она при этом скажет, конечно, зависит от степени дружбы, но в ее взгляде наверняка будет присутствовать выражение: «Везет же некоторым».
Как обычно, шопинг затянулся. Ограничения дневного бюджета по оплате питания абсолютно не противоречили денежной безлимитке на покупки. Сумма, конечно, была строго фиксированная, но ее можно потратить хоть в один день, если что-то очень понравится. Магазины были такие же, как в Москве: «Манго», «Зара», «Промод», «Адидас» С теми же коллекциями, по тем же ценам. Елена купила дочке сарафан, который хотела приобрести в таком же магазине в Тарасове, с той разницей, что в ее городе нужный размер закончился, а здесь был в наличии. Зато дочь будет говорить подружкам: «Мама из Парижа привезла». Плохо это или хорошо? Абсолютно неважно. Потому что бороться с этим невозможно и нужно просто принять как есть. Такая уж ментальность у русского человека: китайский сарафан из Парижа обрадует его в сто раз больше, чем тот же сарафан, купленный в магазине напротив дома.