Кхе-кхе. Прошу прощения. Уже из своего полунаклона головы, сквозь толстые очки, издевательски смотрит на уже побелевшего от злости Браслава, этот сквалыга и до чего же жадный до денег, всего лишь клерк Блюм, а не как он четыре звезды (а дома пять) генерал. А ведь этого Блюма и пушкой не прошибёшь, приводя в качестве аргументации финансовых трат, наличие желания их тратить, стратегически мыслить и перевооружаться, а ему, видите ли, что посущественней, в виде хотя бы той же нефти подавай.
У меня всего лишь один вопрос к генералу. Бросив уже косой взгляд на генерала, заговорил этот прижимала бюджетных ассигнований, клерк Блюм. «Начинается!», начал от злости задыхаться генерал Браслав, ослабляя свой галстук.
Спрашивается, а зачем нам тогда будет нужна эта банановая республика, если на ней, после того как вы его разбомбите, не останется ни одного банана? тихим, но до чего же противным голосом, добравшись прямо-таки до пяток генерала (все знают, что душа у генералов находится в этом отдалённом от головы месте чтобы не мешала принимать судьбоносные решения), задался вопросом клерк Блюм, всполошив не только генерала Браслава, но и главного поставщика бананов и заодно кокосов, отвечающего за проведение в конгрессе принимаемых здесь решений, главного политического лоббиста, бывшего министра, дельца и банкира, владельца заводов, газет и пароходов, конгрессмена Твистера.
А конгрессмен Твистер, это вам не какой-то худосочный клерк Блюм, он имеет свой существенный вес и не только на весах, но и в политике. И потрясённый такими перспективами для себя и своего находящегося на банановой диете здоровья, конгрессмен Твистер тут же роняет свою тяжёлую (даже, несмотря на выполненные из китайского фарфора облегчённые зубы) челюсть от услышанного, чем вызывает всеобщее к себе внимание кабинета. После чего конгрессмен Твистер наливается кровью и, сжав кулаки, уничтожительно смотрит на уже взволновавшегося генерала Браслава, который на этот раз жалеет о том, что он слишком большой и мимо него, если сейчас конгрессмен захочет в него что-нибудь кинуть, будет трудно промахнуться.
Генерал! отбивая зубами каждый слог, проговорил конгрессмен Твистер.
Да сэр. Вытянувшись по струнке, ответил бледный генерал.
Мне кажется, что вы поспешили. Заявил конгрессмен Твистер.
Да сэр. По-военному чётко, где нет времени рассуждать над ответом на вопрос: «А в чём они собственно поспешили когда приводили к власти демократично избранного диктатора Заносу или когда решили заменить его на другого демократично настроенного, пока что не диктатора Самосу?», даёт ответ генерал Браслав.
Вот и хорошо. Облегчённо выдыхает конгрессмен Твистер, а вместе с ним и все остальные в кабинете люди и функции. После чего вновь за своё берётся генерал Сканнет и уверенно доводит до понимания кабинета свою, со своей мягкой силой мысль. Ну а слова, а особенно театрализованность действий генерала Сканнета, пожалуй, убедительно подействовали на кабинет принятия решений и им было решено, дать ещё один шанс этому, до чего же трудно произнести фамилию, блудному сыну Заносе.
Первое, что он должен непременно сделать как знак того, что он внял голосу разума и идёт на уступки так это придумать себе самую простую и легко произносимую фамилию. Подытожила решение кабинета, вновь почувствовавшая надежду на возможность не одиночества мисс Клэр, чья решительность и на этот раз была непоколебима. Так на подсказку своего советника все жители этого государства носят эту трудно произносимую фамилию, и что скорей всего, этот шаг отступничества от своих корней диктатора Заносы, мало кто поймёт из жителей и возможно вызовет бунт мисс Клэр только прошипела и стальным голосом заявила:
А если диктатор Заноса продолжит эту свою языковую агрессию, то наш ответ будет незамедлительным и беспощадным. И на этом заседание кабинета в его узком составе было закончено. «Она что, мимов привлечёт!», усмехнулся про себя, сидящий в самом углу секретной комнаты, генератор идей и инженер мысли, а по простому ещё один, но особый советник, сэр Рейнджер.
Что же касается пана Паника, то для него эти прения прошли, как в тумане, и он из них, так ничего и не запомнил, да и ему в сравнении с ничего такого неожидающего диктатором Заносой (это уже ему будет сюрприз), это было не столь важно, когда зубная боль, вынося мозг, полностью затмила его разум. И пан Паника с трудом сумев добраться до своего кабинета, на пороге даже не удержался, а споткнувшись о свои ноги упал. После чего он добравшись до рабочего стола, из его ящика с трудом достаёт обезболивающие таблетки и, заглотнув сразу пару штук, принимается ждать, когда его отпустит эта боль.