Будучи человеком более тонкой организации, Анатолий что-то такое ощущал и потому не стал подавлять в себе вновь вспыхнувшего желания вернуться к творчеству. Правда, такая возможность теперь выпадала редко. Слишком сильно обложила его насущная необходимость, связанная с удовлетворением естественных потребностей развивающегося бизнеса и разрастающейся семьи. За последующие пять лет своего нового тайного сочинительства он не продвинулся дальше конца первого действия. Это если не считать многочисленных набросков к отдельным сценам других актов. Иногда он зачитывал их своему другу под большим секретом и в особой обстановке, например, где-нибудь в бане после третей рюмки водки, запершись изнутри и включив музыку, дабы никто не подслушал. И Фёдор, не относивший себя к большим ценителям поэзии, находил сцены превосходными, что чрезвычайно Анатолию нравилось, хотя он и стеснялся это явно выказывать.
На вопрос своего друга, зачем это скрывать, чего он боится и что будет такого, если кто-нибудь узнает о его увлечении, Толик неопределенно пожимал плечами и говорил: «Не знаю. Мужики подкалывать начнут. Неудобно». И Фёдор с ним соглашался. Действительно, не в городе живем. Делом заниматься надо. В отличие от своего друга он никаких тайных пристрастий не имел. Просто жил, как большинство населения России, день за днем, пытаясь в меру сил и возможностей сделать грядущий день несколько лучше дня уходящего, прикопить к нему больше денег, больше еды, больше полезных вещей, так чтобы завтра жить стало чуточку лучше, удобнее, сытнее. И пусть это не всегда получалось и часто выходило наоборот, особенно с возвратом банковских кредитов, но он всё равно старался следовать этим путем, потому как им шло подавляющее большинство людей, и другого он не знал, да и не очень хотел знать. Такая жизнь его вполне устраивала: жена, дом, дети, и даже работа, худо-бедно, но дававшая копеечку для содержания и семьи, и хозяйства. Все так жили. Чем же он лучше? Да и как можно иначе? Конечно, встречаются такие люди, которые устраивают свою жизнь необычайно, так, как показывают в голливудских фильмах: ходят на яхтах, живут в роскошных отелях, одеваются в шикарные костюмы, швыряют деньгами. Но это исключения. Такое, наверное, возможно там у них на Западе или в Москве на Рублевке. Для такой жизни нужно иметь много денег. Но где их достать, если не грабить? А здесь, в глуши, в забытой Богом деревне, где и сто рублей солидные деньги, такие сюжеты больше напоминают волшебные сказки. Посмотришь их, помечтаешь, и обратно за трактор, поле пахать, брюкву сажать, навоз за скотиной грести, и лишь поздним вечером пред сном, сидя на крыльце, взирать в глубину звездного неба и переживать непередаваемую тоску по чему-то далекому, безвозвратно ушедшему, но бесконечно родному.
* * *
И вот пришёл Толик. С женой и ружьем. Сразу, как только позвали. Он найдет теперь выход, придумает, как быть.
Уважаемый, не могли бы, вы, пройти с нами, обратился он к гостю, Помоетесь, приведете себя в порядок с дальней дороги.
Тот недоуменно хлопнул глазами, явно не понимая обращенной к нему речи.
Я говорю, пойдемте, деликатно тронул его за рукав Анатолий, В баньку. Помоетесь. Переоденетесь. В этом ходить у нас тут неудобно. Не принято.
Ай, шайтан, одернул гость руку, демонстрируя нежелание покидать своё место.
Уважаемый, пожалуйста, следуйте за нами, снова пригласил его настойчивый мужичёк, беря в руки ружье и вешая его себе на плечо, Женщинам кухня нужна, понимаете? Они еду будут готовить. А вы тут, извините, мешаете. Вам помыться нужно. Давайте, вставайте. Идемте, уважаемый. Пожалуйста.
Видимо, значение слова «пожалуйста» он тоже понимал, улыбнулся и молвил:
Спа-сы-ба.
Вот и хорошо, обрадовался приглашающий такому установлению контакта, Давай, скажи всем до свиданья и пойдем в баню.
Да-сви-да-ня, повторил гость, одаряя присутствующих ослепительной улыбкой, но, не двигаясь с места.
Гляди, понимает, воскликнула Люся.
Вот и хорошо, снова тронул Толик гостя за плечо, Скажи «спасибо» и «до свиданья». Идём. Пожалуйста. Давай.
Тот снова нервно дернулся, нахмурил брови, показывая, что ему не нравится, когда его трогают, и произнес:
Давай.
Что давай? не понял Анатолий.
Да-вай. Да-сви-да-ня, отмахнулся от него рукой иностранец.