Что переспали? усмехнулся маленький собеседник.
Ну, типа, этого Офигенно было! Я такого никогда не имел. Это было просто что-то Тебе не передать А потом, когда всё закончилось, она встаёт, берет меня за руку и говорит: «Пойдём». И тут мы с ней оказываемся на крыше высоченного небоскреба. «Посмотри, говорит, Как красиво. Узнаёшь город?» Я только головой мотнул. Типа: не узнаю. Слова вымолвить не смею. Дыхание перехватило. «Как же, ты, не узнаешь его? рассмеялась она, Вон, посмотри, здание университета на Воробьевых горах виднеется. Там Кремль. Это же Москва». И, правда, гляжу Москва. Река синей лентой вьётся. Домишки маленькие вдоль улочек выстроились. Машинки, снуют, как игрушечные. Только дом этот, на крыше которого мы стоим, удивительный, не реальный какой-то. Я просто обалдел. «Нет в Москве дома такого», говорю. «Конечно, нет, смеется она, Ты, же его построишь. Построишь, Коленька? Сможешь?» «Смогу», отвечаю, а сам про себя думаю: «Какое, нафиг, смогу. Я же нифга в этот не шарю». А она, словно, услышав мои мысли, говорит мне: «Не бойся, Коленька. Ничего не бойся. Я помогу тебе. Всё сможешь сделать. И дом этот построить и много других ещё лучше этого». «Да, кто же, ты?» наконец, спрашиваю. «Мечта твоя, отвечает она, Мы с тобой теперь всегда будем вместе. Ты, избран мною. Ты теперь мой. Навеки. Согласен?» «Согласен» отвечаю ей. «Будешь со мной, говорит она, Всё у тебя будет. Всё тебе дам. Только слушай меня и делай, как я говорю. Понял меня?». «Понял, киваю я головой, Как звать мне тебя?» спрашиваю. «Зови меня Марой. Я теперь ступай, легонько толкает меня к самому краю, Воспари над городом. Расправь свои крылья, орёл мой. Лети и помни: ничего не бойся». Как завороженный шагнул я вперёд и оказался снова в пещере. Во, как! Вот, как тебя, её перед собой видел.
Вечно тебе бабы мерещатся, категорично определил Дмитрий Кириллович.
Дурак, ты, обиделся Николай, но продолжил, Я такую никогда в жизни не видел. Даже после дури. Помнишь, мы тогда пробовали? Реально. Знаешь, насколько реально? Вот, как тебя сейчас вижу. Так, что это не глюк. Далеко не глюк.
Ну, да, скептично усмехнулся товарищ.
Вот после этого я и понял, чем нужно заняться, вернулся в исходное положение собеседник, У меня прямо в голове всё прояснилось. Дома надо такие строить. Как она мне сказала. Всё у нас тогда хорошо. Нет, предупредил реплику, готовую сорваться с уст коротышки, Даже не думай меня отговаривать. Это решено. Как сказал, так и будет.
Глава 2. Восхождение в бездну
Иван Иванович очень любил стричься. Но волосы его росли не так быстро, чтобы он мог получать это удовольствие каждый день, или даже раз в неделю или хотя бы раз в месяц. Волосы его росли так, что ему удавалось повторить эту приятнейшую для него процедуру только через полтора два месяца. Ему чрезвычайно нравилось, когда теплые пальчики парикмахерши, а это должна быть непременно молоденькая девушка, касались его пролысоватой головы и шустро бегали по ней, цепляя прядки реденьких волосёнок, легонько их вытягивали, подцепляя расческой, и подрезали острыми ножницами. В эти моменты он зажмуривал глазки, и ему представлялось невесть что, но чаще всего что-нибудь эдакое озорное и, конечно же, в отношении этой молоденькой парикмахерши. То будто бы он чрезвычайно понравился ей, настолько, что она, наконец, не смогла больше сдерживать нарастающую внутри страсть, пригласила его к себе домой на чашечку кофе, где после легкого ужина набросилась на него, как дикая кошка, и овладела им раз десять подряд, не меньше. То будто бы он, наоборот, вдруг, произнёс такое, что она сразу же согласилась посетить его скромное жилище, в то время, конечно, когда супруга находилась на даче. И вот он уже балует её всевозможными удовольствиями, купает в джакузи, угощает ликёром и вообще приятно проводит время, исполняя все её маленькие прихоти. Ведь он мужественный и сильный, как Аполлон, а она страстная и ненасытная. Но, настает утро, пора расставаться. Она плачет, не желая покидать его, а он поглаживает её по головке, целует и отеческим тоном, полным мудрости и благородства говорит: «Ничего, скоро снова увидимся. Возможно, сегодня же, вечером». Она успокаивается и уходит, полная желания моментально вернуться по первому его зову.
На самом деле, Иван Иванович никогда даже не пытался заговорить с мастером во время сеанса. Он просто сидел и, молча, воспринимал приятную для него процедуру. Как кот, которого слегка почесывают за ушком. И пока он вот так представлял себе что-нибудь эдакое, стрижка неожиданно заканчивалась, по причине отсутствия чего-либо ещё, что можно было бы как-то подцепить и подрезать. Тогда он вставал с кресла, сухо благодарил, и с видом, выражающим явное недовольство, расплачивался точно по счету. После чего уходил отращивать волосы с тем, чтобы вернуться.