За время пути я узнаю, что весь обитаемый мир держится их стараниями, все грузы перевозятся жителями этих двух провинций, обжившихся у своих трактов. И вот что удивительно, один тракт заканчивается Главным скрипторием, куда стекается вся информация о том, что оставило свой след, где бы то ни было. Но никто ничего не изучает и не оценивает, только фиксирует. Тут я действительно понимаю, что правильно выбрал направление, кто, если не эти странные архивисты, знающие всё, подскажет мне, где её отыскать. Другой тракт, странное место, воры и разбойники в нем самые законопослушные, а всё потому, что там иного народа и не бывает. Но главный народ живет на Полпути Справа или Полпути Слева. Мой доброжелатель, обещает, что мы на половине пути не задержимся, и он меня враз доставит к писарям.
За разговором мы преодолеваем те самые полпути и оказываемся в городке среди леса. Трактиры и гостиницы, мастерские столяров, кузни и лесопилки всё, что нужно для поддержания бойкой дорожной жизни. Возле одной из гостиниц я замечаю странное сооружение: молодое деревце с серебристой корой растет через огромное колесо от телеги, придерживаемое столбами на весу. Мой попутчик объясняет: это герб провинции в натуральном виде, только ему еще расти и расти, а вон там, я перевожу свой взгляд по указанному направлению и вижу большое дерево, с разрытыми корнями, держащее на себе колесо, расположенное точно перед большим зданием, окрашенным в красный цвет, там настоящий герб. А в другой провинции, продолжает лекцию мой гид, совсем ленятся, у них колесо просто висит на дереве. Мы подъезжаем к Постоялому двору, и я вижу висящий над входом щит: «в червленом поле серебристое с корнями и зеленой листвой дерево, проросшее в центре золотого колеса».
Хозяин заведения, охочий до новичков и удовлетворенный моей реакцией объясняет мне, что еще никто не смог повторить его зрячего призыва, а когда он покрасил фасад в красный цвет, все до одного приезжие стали его клиентами. Остальные обслуживают местных. Меня представляют, как писаря; я представляюсь, как геральдист путешественник. Я сомневаюсь, что я первый слышу секреты держателя постоялого двора. Но вероятно я первый, кто по достоинству оценивает его труды. Места хватает всем, потому что он уже дважды достраивал этаж, чтобы сохранить пропорцию. А то, как ему однажды втайне от всех пришлось за ночь колесо поменять предмет его особой гордости. За похвалу его находчивости, за признание нового метода в гербостроительстве я зарабатываю бесплатный обед и себе, и моему спутнику.
По обеденной зале прошел слух, что тайные тропы, соединяющие одни Полпути с другими, открылись, и на этот раз здешний центр сошелся с тамошней закраиной. А бывает и наоборот. Все сразу оживились, кто-то побежал, кто-то стал раскладывать товар. Хозяин постоялого двора заговорил с кем-то, указывая в нашу сторону. Мой благодетельствующий попутчик торопит меня и, через мгновение мы снова в пути и преодолеваем лигу за лигой. Я спрашиваю, почему мы так спешно покинули постоялый двор? Он отвечает: никогда заранее не известно, чем закончится схождение Правого Полпути и Левого Полпути, а нам сначала нужно попасть в Скрипторий. Он это знает. Всякий раз, когда ему предлагают перевезти куда-либо груз или попадается попутчик, он чувствует должен он это делать или нет, а вопрос о «хочу» или «не хочу», «могу» или «не могу» для него не стоит.
Я вижу перед собой добротный замок с пятью башнями. Мой провожатый объясняет мне, что каждая гильдия занята сбором своих источников: то, что можно услышать; то, что можно увидеть; то, что можно унюхать; то, что можно пощупать и то, что можно вкусить. Повозка въезжает в неохраняемые ворота, над которыми щит: «скошенный слева на красный и золото по линии деления переменных цветов завернутый свиток с вислыми печатями справа вверх и слева вниз». Мой добрый спутник расписывает свой товар, которым на поверку оказываюсь я сам. Но не в том, смысле, что он меня продает как собственность, а в том, что он просит благодарности за то, что важного человека им привез. Он прощается, я благодарю его, и мы расстаемся навсегда. Вот и вся выгода везти меня.
Меня ведут в одну из башен и представляют тамошнему начальству. Не спрашивая моего согласия, усаживают за стол и просят переписать текст. Я старательно вывожу первые пять строк. Начальствующий старик удовлетворенно кивает и просит описать мои впечатления об увиденном в путешествии. Я быстро и уверенно рисую знакомые мне три герба. Старик сияет от счастья. Он отдает приказ, и через несколько минут в зал вносят добротную дорожную одежду с сумой и посохом. Старик снова заговорил со мной: «Я не знаю, кто ты, но ты не один из нас. Я знаю точно, что ты не задержишься, на тебе лежит печать искателя приключений, чтобы это не значило. Мы постараемся облегчить твою дорогу: накормим, снабдим всем необходимым, но мы просим тебя вести свой путевой дневник так, как ты только что нам продемонстрировал. И когда путь твой подойдет к концу, отошли бумаги к нам. Даже если случится непоправимое, то наши бумаги не пропадут рано или поздно они вернуться к нам. Бумагой мы тебя тоже снабдим». Я понимаю это необременительная просьба за хорошую услугу. Но я сам надеюсь получить от них информацию. Я задаю два вопроса. Почему мои записки так нужны им? Если к ним стекается вся информация, не знают ли они, где мне отыскать Прекрасную Даму? И получаю два ответа. До сих пор никто не мог точно передать о том, где какой герб: их или вообще не видят или видят по разному; до сих пор они имели дело только с альтернативами, теперь они столкнулись со свершившимся. Ответ на второй вопрос я получаю в виде внесенных в зал доспехов и оружия. Старший извиняется, что сразу не разглядел во мне паладина. Он не знает, где Прекрасная Дама, но он точно знает, что их просьба и моя миссия связаны меж собой.