Мить, отцу и матери ни слова! Ничего не было! Отвлеки внимание на себя, я проскочу в свою комнату и переоденусь.
Да понятно, Сел. Ты в порядке?
Да. Я не знаю. Честно сказать, я понятия не имел, что со мной. И насколько опасным был этот порез. Я даже не мог интерпретировать свои ощущения. Небольшое жжение и всё. Я хочу понять, что это было, Мить.
Тебе больно?
Я пожал плечами.
Не знаю. Наверное, нет.
Ладно. Разберёмся. Не ссы! Поверь, я постараюсь решить эту проблему. А пока давай-ка займёмся тобой. Когда я в чём-то сильно сомневался, Митька брал на себя всю ответственность и решения. Включая режим «старшего брата», он заботился обо мне, а я млел от этого. Мне нужна была эта его забота, которая на время снимала все вопросы и сомнения с моих плеч.
Я спешно открыл дверь. Мама словно всё «просекла», встретив нас на пороге. Меня спасло лишь то, что свет в прихожей был выключен.
Селен, хватит уже околачиваться на улице. Иди, ешь! Заметила, что я не один Ой, Митя, привет. Давай с нами! Она скользнула по нам взглядом и удалилась на кухню. Оттуда позвала к столу отца. Я воспользовался моментом, сразу сиганул к себе в комнату. Схватил из шкафа первую попавшуюся майку, натянул на себя вместо той, что была запачкана кровью. Снял куртку и забросил в самый скрытый угол за комод. Митька вошёл следом за мной.
Так, давай по-быстрому опиши мне, что конкретно случилось?
Раздался голос отца, который снова звал нас ужинать. Мы с Митькой в один голос крикнули: «Мы сейчас придём! Через минуточку!»
Слушай, я подошёл к кинотеатру, там стояла толпа, студенты какие-то. Молодёжь. И пара мужиков постарше, один из них кинулся на второго с ножом. Это всё, что я видел. Подбежал, как всегда. И вдруг эта серая хрень перед глазами. Именно из-за неё я решил, что моей «безопасности» приходит конец. Понимаешь?
Погоди ты паниковать! С чего ты решил, что этому пришёл конец?
Я никогда до этого не видел этой серой пелены. Вернее, видел нечто, тогда на Ленинских горах. Но там оно просто мигнуло пару раз меньше секунды. Я даже не обратил внимания. А сейчас пелена была похожа на гигантский глаз. Я не смогу тебе описать. Это надо видеть. Полыхающая серая масса. Как серый цветок. Со мной ничего не должно было случиться! Ты сам видел. Я безопасный человек! Понимаешь?! У меня за всю жизнь даже синяка не было. А тут это?! Я указал на свой тощий живот с краснеющим порезом над пупком. Что мне делать с этим?
Тебе больно?
Нет. Не знаю. Я никогда не испытывал боль. Просто как-то неудобно, что ли. То холодно, то горячо.
Йод есть?
Наверное. Не знаю.
Давай, неси. Я сейчас обработаю.
Я осторожно открыл дверь, удостоверившись, что родители до сих пор на кухне. Прошмыгнул в большую комнату, открыл один из шкафов, достал аптечку. Затем вернулся к себе. Закрыл плотнее за собой дверь. Отдал аптечку Митьке.
Я ей вообще никогда не пользовался и не знаю, что здесь лежит. Сам посмотри.
Он порылся, видимо нашёл, что нужно. Достал какой-то пузырёк и большой квадратный горчичный пластырь с куском ваты.
Серьёзно? Горчичный пластырь? Он же вонючий. У мамы нюх, она обязательно поинтересуется, что это.
А другого у вас нет. Надо же чем-то заклеить твои раны тут он рассмеялся. Ну ты, блин, даёшь! Давай, Сел, садись. Будем тебя лечить. Блин, ты дожил почти до девятого класса и не знаешь, что делать с царапинами. Тебя в витрине, что ли держали. Проделывая свои манипуляции, он бубнил какие-то шутки, видимо пытаясь меня веселить. Когда он начал обрабатывать йодом порез, я обрёл знания, известные каждому человеку в гораздо более раннем возрасте. Видимо мозг, не смотря на отсутствие тренировки получения болевых сигналов быстро разобрался, что к чему. Я вскрикнул.
Встревоженный мамин голос заставил меня замолчать.
Что у вас там происходит, и почему вас до сих пор нет?!
Я закрыл себе рот ладонью, прикусив при этом палец. Мозг радостно отозвался новой болевой реакцией. Никак не удавалось сдерживать смех и вскрик одновременно.
Чёрт, Мить. Перестань. Клей уже пластырь и пошли жрать!
Добро пожаловать в нашу вселенную, приятель. Ответил он мне, налепил комок ваты на поверхность пластыря и заклеил мой порез. Всё, «дон Румата», готово. Жить будешь.
Я уже хотел открыть дверь комнаты, как вдруг Митька прошептал: