От такого подарка князь не мог произнести ни слова. Но Алан зашептал ему:
Благодари хана. Кланяйся ему ради Аллаха.
Ярослав, собрав все свои душевные силы, поклонился в пояс и с трудом произнес:
Благодарю тебя за подарок, великий хан!
Тот милостиво улыбнулся, сделал знак слугам, и те пригласили в юрту чер ниговского князя.
Михаил Ярославович с суровым лицом подошел в сопровож дении татарских воинов к трону хана. Он не поклонился, не преклонил колено перед татарским ханом. На лице его была непреклонная решительность. Черниговский князь молчал, ожидая, что скажет хан Бату. В юрте наступила полная тишина. Все напряженно ждали, что же произойдет дальше. После длительной паузы гнев хана стал нарастать, лицо его побелело, затем покрылось красными пятнами. Он тихо заговорил. В полной тишине его слова были жестки, как удары кнута, обрекая непокорного князя на мучительную смерть:
Ты нарушил обычаи моих предков! Ты проявил неуважение ко мне, ве ликому и непобедимому хану, дошедшему до последнего моря! Я повелеваю отдать тебя на съедение собакам!
После этих слов нукеры подскочили к князю Михаилу. Один из них ловко повалил его спиной на свое колено и резко переломил позвоночник. Князь от боли взревел. Затем закричал:
Придет время, поганый хан, Русь воспрянет и погонит вас назад, откуда вы пришли! А тебя, поганый, привяжут меж двумя березами и порвут напополам! Михаил пытался еще что то кричать, но нукеры умело пятками стали бить его по лицу и туловищу. Михаил Ярославич замолчал. Предсмертные судороги прошли по всему его телу. Он заскреб руками пол, напрягся и затих.
В юрте наступила жуткая тишина.
Ярослав Всеволодович с большим трудом сдерживал себя, еще мгновение и он, не помня себя, бросился бы на хана. Алан и Борислав прижались вплотную к князю, переводчик сжал руку великому князю, шепча:
Успокойся, князь! Ему ты уже ничем не поможешь, а все дело наше испортишь! Они так же, как его, растопчут тебя на радость нашим врагам! Терпи, Ярослав Всеволодович, нам еще много придется терпеть! Хан тебя жалует, поэтому успокойся.
От напряжения и сознания, что ничего нельзя сделать, князя трясло мелкой дрожью.
Хан Батый, тоже не ожидавший такого поворота событий, встал и дал знак всем удалиться.
* * *
В обед другого дня кардиналы Вильгельм де Рубрук, Иоанн де Поликарпо, монах иезуит переводчик Гавино были приглашены к хану Орду, старшему брату Бату, который в ярлыках и указах как старший брат ставил свое имя впереди имени Бату хана. Хотя фактически главой ханства был хан Батый.
Католикам все таки удалось убедить хана Орду, что русские враждебно настроены против татар, что ярлык им нужен лишь для того, чтобы Ярослав объединил все княжества против татар. Осторожный Орду поверил в это и стал помогать католикам в заговоре против русского посольства.
Хозяин и его приближенные вместе с католиками восседали на подушках, пили первую круговую пиалу за дружбу и любовь.
Кумыс был резкий и кислый, имел привкус от бурдюка, от которого кардиналов тошнило. Вильгельм, глотнув из общей пиалы, закрыл рот, пытаясь удержать в себе противный кумыс, еще мгновение и его бы вырвало, но он с трудом удержал в себе непривычный кислый напиток.
Субудай, который был тоже приглашен ханом, заметив состояние кардинала, ехидно улыбнулся и произнес:
Ох, и хорош кумыс! Давно уж такого не пивал!
Да уж, багатур, кумыс просто несравненный! ответил Рубрук, вытирая шелковым платочком выступившие слезы.
Вчера мой брат великий хан Бату и князь Ярослав вечером за пиалой кумыса обсуждали мирный договор между Ордой и Русью. Даже меня, старшего брата, не соизволили пригласить, с обидой сказал хан Орду и продолжил: Даже я и то не знаю, о чем там шла речь, но мне все таки удалось кое что узнать.
Да и узнавать ничего не надо, с русскими и так все ясно. Для них сейчас самое главное перетянуть Бату хана на свою сторону, воспользоваться затишьем, собрать и объединить силы русских князей, чтобы выступить против вас же, вкрадчиво проговорил кардинал Иоанн.
Орду и Субудай переглянулись. Хан заерзал на подушках, затем произнес:
Надо сделать так, чтобы князь Ярослав не получил ярлыка на княжение в русских землях. Скоро за ярлыком мы его отправим в Каракорум, путь туда длинный, все может произойти, с чуть заметной улыбкой произнес хан, обращаясь к католикам.