Я не слышала звуков, я не слышала слов, но в тоже время, её голос словно звучал в моей голове всегда. Такой знакомый, такой родной, до невозможности невозможно слышать, и я почти что выключаю его из памяти, потому что так невозможно слышать и еще более невозможно не услышать вовсе
И вдруг тишина. Оглушающая, страшная, захлебывающая тишина я открываю глаза и вижу глаза. О, этот взгляд я узнаю из тысячи! Её глаза, не мигавшие смотрели на меня. Не отрываясь. В упор. Так наверно расстреливают взглядом, когда уже за пределом человеческих сил выдержать эту рвущуюся наружу, отчаянную попытку безудержной любви.
И я, не понимая ничего, просто шагаю навстречу этому тоскливому артиллерийскому прицелу бесконечных глаз, ведомая какой-то неведомой силой. Одно мгновение и словно электрический разряд проник в мое тело твои пальцы невзначай, будто случайно коснулись моих. Злосчастные розы.
Всё кончено. Все куда-то двинулись, и меня понесло людской волной. Как наркоз все чувствуешь, но не над ничем не властна Гримерка, а ты сидишь на столе, усталая и опустошенная, под глазами пролегли черные тени, отдана вся до предела. Крутишь в нервных руках черный маркер. Эмоций нет.
Что это? книга? замечаешь в моих руках книгу.
Стихи, для тебя стихи.
Прочитай, я хочу услышать, что слышишь ты.
Я читаю.
Кто эти губы целовал
Кто эти пальцы сжимал в ладони
Кто так касался нежно едва дыша
Ткань непослушной рукой снимая.
Почему без знаков препинания?
Не знаю.
Я знаю, потому что сердце не имеет остановок, понимаешь? и смотришь на меня совершенно ошеломленными глазами. Пойдем.
И я едва успеваю за тобой, хватаю куртку, непослушными пальцами наматываю шарф. Ты застегнутая на все пуговицы в капюшоне, черных очках, чтобы не узнали? Идешь по улице. Мимо нас проносятся машины, обдавая нас ночной суетой, и редкие прохожие спешат в теплое пространство желтого семейного света.
Понимаешь, знаков нет потому, что сердце не знает остановок. Понимаешь, они все думают, что я боец. Что я всё могу, со всем справлюсь. А я иногда ловлю себя на мысли, что я вовсе не такой уж и боец. И справлюсь или нет это только время покажет. Но делаю для этого всё, вот максимально, чтоб потом никаких к себе претензий всё, что могла, сделала. Выложилась на все сто.
Я молча слушаю, разглядываю темную лужу на асфальте.
Посмотри на меня, почти что приказ. Почему ты отводишь взгляд?
Как объяснить то, что внутри оно сильнее меня, оно ломается, и я перестаю быть. Не хочу думать, что закончится ночь, и мы пойдем каждая своей дорогой. Как сказать, что ты стала моим воздухом, если тебя нет рядом, то и меня нет. Как объяснить это тебе?
И вдруг, ты останавливаешься так резко, что я слышу запах твоих коротко-стриженных волос под тяжелым капюшоном. Привлекаешь меня к себе и, глухим не видящим взглядом, смотришь на меня долго-долго, внимательно. Я вижу, как подрагивает жилка на вытатуированной шее, предательски-мокрый блеск почти черных глаз. Еще никогда я не видела тебя так близко: тонкую нервную красоту над почти мраморным лбом, сухие растрескавшиеся губы, как натянута кожа на твердые острые скулы. Между нами стекло ноябрьской ночи. Обжигающе-жгучий воздух твоих губ касается моего лица.
Малыш, нас нет, мы не существуем. Это сон.
Сон? переспрашиваю я. И я снова буду одинока? Утром я проснусь в своей кровати и буду снова существовать в мире где нет тебя, и мы никогда не встретимся?
Я почти кричу: страшно, отчаянно. По моим щекам текут нескончаемые потоки слез. В горле горчит от соли, я захлебываюсь словами и рыданием.
Послушай Да нет же, послушай меня. Я приду, но я буду другая. Это буду я и не я. Понимаешь? Но я узнаю тебя из тысячи. А ты узнаешь меня, непременно узнаешь. Видишь, ночь кончается, скоро рассвет? Нам пора. И спасибо за стихи, давно мне не писали стихов. И помни: я тебя узнаю. Узнаю, чтобы вот так уже никогда не уходить. «Я буду любить тебя даже когда на время умру» *
И она быстро зашагала по сонным лужам, не оглядываясь. Я еще долго стояла и смотрела ей вслед, растерянная и ошеломленная ее странными словами, ее стремительным уходом, больше похожим на бегство. Стояла и смотрела: мимо мелькали освещенные окна машин и редкие прохожие удивленно смотрели на девушку, стоявшую посреди улицы тёмной осенней ночью.