Отпустив секретаря, верховный жрец надолго задумался, не спуская взгляда с младенца. Никто не знает, что он видел, однако лицо его всё больше хмурилось. Из задумчивости его вывело появление всё того же секретаря, который привёл с собой кормилицу.
Это была дородная женщина лет тридцати с добрыми серыми глазами. Она тут же завладела младенцем и удалилась в соседнюю комнату, что бы покормить его.
Секретарь с поклоном сообщил хозяину, что Азару отправлена весть и уже получен ответ, так что в скором времени он прибудет в столицу. Выслушав его, жрец сделал жест, которым отпускал его, и тот низко поклонившись опять исчез.
Оставшись один, жрец прошёл к конторке, откинул столешницу и уселся за своё любимое занятие, которым являлось написание хроники событий, участником или свидетелем коих он являлся. Он всегда так поступал, спеша записать всё, на его взгляд, важное, пока не прошла острота восприятия, и память хранила мельчайшие подробности. На этот раз события были настолько важны, что старый жрец с особым волнением принялся за любимое занятие.
Жреца звали Ляргус, и был он очень стар. Сколько ему было лет, он уже напрочь позабыл, да и, по большому счёту, ему было на это наплевать. Он чувствовал, что силы его постепенно тают, и приближается закономерное окончание земной жизни, однако и на это ему было наплевать. Конечно, он мог бы воспользоваться Искусством, к чему постоянно прибегали владеющие Искусством Мудрости для продления своего бренного существования, но он никогда этого не делал, и делать не собирался. Это не было какой-то прихотью, просто он полагал, что недостойно прибегать к этому способу продления жизни.
Ляргус всегда был убеждён, что человек должен честно прожить свою жизнь, максимально используя каждое её мгновение и встретить конец с чувством исполненного долга. Для этого вовсе не надо прибегать к каким-либо ухищрениям, наподобие Искусства, которое должно служить для совершенно иных целей.
Кончив писать, жрец откинулся в кресле, на котором сидел и прикрыл глаза. Со стороны могло показаться, что он просто заснул, но это была только видимость. На самом деле жрец вошёл в особое состояние, при котором он мог видеть не только сиюминутные события, но и то, что им предшествовало и то, что за ними последует. Если прошлое не вызывало особых чувств, разве что чувство лёгкого сожаления, то будущее ему очень не понравилось, и чем дальше он смотрел, тем больше оно ему не нравилось. Он прекрасно знал, что при определённых навыках на будущее можно влиять, изменяя его в ту или иную сторону. Конечно, он имел эти навыки, но задача, стоящая перед ним была настолько сложна, что поневоле закрадывались сомнения в собственных возможностях. Действительно, если бы грядущие события зависели от ограниченного круга людей, то в этом случае он бы справился с задачей, затратив на это большие или меньшие усилия, но не сейчас. Сейчас в будущую ситуацию включился всесильный Закон Судьбы, и тут ни какие навыки, ни какие усилия не помогут. Единственное, что можно сделать это смягчить последствия. Именно этим и был занят старый Верховный жрец Империи, и он нашёл выход, как ему тогда казалось.
Продолжая оставаться всё в той же позе, он то созерцал прошлое, то будущее, то погружался в короткий сон без сновидений. Много раз, с разных точек видения, перед ним развёртывались картины событий, приведших к рождению несчастного ребёнка, и он понимал, что тот ни в чём не виноват, и ему было жаль его. Перед ним вереницей проходило множество вариантов судьбы новорождённого, и ни один из них не понравился старому Ляргусу. Так прошла ночь, и день уже близился к своему завершению, когда из этого состояния его вывел секретарь, сообщив о том, что прибыл Азар и просит аудиенции.
С большим усилием старик пришёл в себя, и тут на него навалилась страшная усталость казалось, что на плечи ему положили гранитную плиту, которая его вот-вот раздавит. Так случалась каждый раз, стоило только злоупотребить данной духовной практикой, и он понимал, что рано или поздно может зайти слишком далеко и возврата уже не будет. Единственным средством от этой усталость были плотный ужин и глубокий продолжительный сон. С первым вопросов не возникло он просто приказал накрыть стол на двоих в гостевой комнате покоев, но второе, то есть глубокий продолжительный сон откладывался на неопределённое время необходимо было дать исчерпывающие инструкции Азару, а никто кроме него этого сделать не мог. Устало вздохнув, тяжело переставляя ноги, направился он в гостевую комнату, где его уже ожидал прибывший по его приказу Азар.