У Матвейчева ненадёжные данные!
Воцарилось молчание.
Мальчик оторвался от книги и смотрел на них полыхающими чёрными глазами.
Охотник удивился..
А ты откуда про Матвейчева знаешь?
Это самая подробная книга о волках из недавно вышедших. Ещё есть грузинская монография по этологии, но она про другое. А вот книга Матвейчева очень хорошая, но статистика по нападениям довольно ненадёжна. Он даже в источнике ошибся. Говорит, что взял у Зворыкина, хотя на самом деле это Генерозов, который собрал данные по отчётам полицейского ведомства ещё царских времён. А этим отчётам верить нельзя. Там каждый год одни и те же цифры. А если цифры каждый год одни и те же значит, их никто не считает, а просто берут прошлый год и переписывают снова.
Ну допустим. А откуда же взялись самые первые цифры? С которых переписывать начали.
Если заглянуть в отчёты, всё становится ясно. Выяснится, что при царе и волки были не чета нынешним: чаще всего нападали на купцов, урядников и почтовые кареты, а нужны им были не люди, а деньги, кольца и то, что в повозке.
Так что, по-твоему, настоящие волки на людей не нападают?
Нападают. Но не так часто, как пишет Генерозов. В США за три года, с 1916 по 1918, было около тысячи пятисот случаев просто нападений. И процент смертельных совсем небольшой.
Охотник, смутившись, посмотрел на книгу, которую отложил его неожиданный оппонент. Книга называлась «Руководство по организации и обработке зоологических наблюдений», за авторством Любищева.
В животных ты, похоже, разбираешься.
Тут не обязательно в животных разбираться. Достаточно книги сравнить. Сразу станет ясно, кто у кого переписывает.
То есть Матвейчев, по-твоему, списал не у того?
Матвейчев хорошо написал, но не всё проверил. У него и источников было немного. До тридцатых годов, пока коллективизация не началась, волки вообще мало кому интересны. Самая первая нормальная публикация это «Волк» Сабанеева, но она вышла ещё в 1887. Представляете, какая старина? Александр Второй ещё живой, пять лет прошло, как Дарвина издали. Потом, вплоть до тридцатого года, сплошное затишье, ничего нового. А вот как появились колхозы, коллективизация пошла сразу выходит целая серия про то, как волков ловить, бить и истреблять. Весь скот стал советским, а советская власть не любила, когда у неё воруют. Для нашей науки тридцатых волк это не просто хищник, это самый настоящий классовый враг. Сразу вспомнили, что он «серый помещик». Его не изучали, а истребляли. Зворыкин открытым текстом пишет: о волке мы знаем мало. Книжечек издали много, но о повадках там почти ничего. Три темы как выслеживать, как стрелять, как разделывать тушу. Хотя мясо у волка не вкусное.
Ладно, про мясо ты прав. Но ты, надеюсь, согласен, что при Советах волк своё место знал?
Знал. И не рез пытался вырваться. В семьдесят третьем даже в Главохоте были уверены, что волк нашим овцам больше не опасен. Прошло лет пять и в конце семидесятых волков опять навалом. Никто толком не знал, почему.
Звери расплодились?
Или какой-то свой цикл. Демография животных штука сложная.
Надо же, усмехнулся охотник, дети какие пошли. Лучше меня знают, что было в Главохоте.
Это я к вступительным экзаменам готовился.
И на кого ты будешь поступать? Неужели будущий зоолог?
Этолог, если быть точным.
Этолог это кто?
Зоопсихолог. Изучает поведение животных. Их характер, повадки, воспитание, формирование, инстинкты, рефлексы
Надо же, какие науки есть. И, судя по поезду, охотник оглянулся по сторонам, поступать ты будешь в Питер?.
Разве в Питере учат, отмахнулся будущий натуралист, Там ни этологии, ни ветеринарии. Энтомологи есть, этого не отнять, но с животным миром там послабее. Вот в Москве школа хорошая, но они там на биоинформатике повернулись. А этология, за какую не стыдно, есть только в Кинополе.
В Кинополе? Биология? Да тут футбола нормального нет!
Естественно, что нет! Все футболисты ушли в биологию.
Отсюда, с третьего этажа Южного Вокзала, Кинополь казался почти бесконечным.
Даже не верилось, что он будет жить в таком большом и замечательном городе. Уже привокзальная площадь казалось ему небольшим музеем. Высокие, ещё сталинского ампира дома с полукруглыми окнами и выступающими колоннами, трамвай, зазвеневший прямо под ногами, пёстрые рекламные щиты всё казалось невероятно красивым.