Мы прекрасно знаем старшего следователя Курбинчика. Пожалуйста, нам нужны ответы, а не комментарии. Не было ли звонков, угроз, подозрительных звуков?
Лакс вспомнил сирену селектора.
Нет, ничего.
Очень странно, вы не находите?
Да, странно.
Вы владеете огнестрельным оружием?
Нет.
Вы знаете эту девушку?
Нет. Когда она пришла, я спросил у неё документы. Понимаете, она требовала лекарства, а я опасался, что она не та, за кого себя выдаёт.
Она вам их показала?
Да. Библиотечную карточку. Я полагаю, их редко подделывают, а информация на ней почти та же, что в паспорте. Я сверился с журналом и убедился, что человек с такой фамилией получает лекарство. Её зовут Лариса Апраксина, если что.
И тут Лакс понял, что сказал что-то не то. Оперативник отшатнулся от него с таким видом, словно наш юный биолог достал из кармана гадюку.
А вот Копи не отреагировала никак. Положила телефон обратно в сумку и стала смотреть в окно. Дрожи заметно не было. Приступ, похоже, прошёл.
Мы должны здесь всё осмотреть, с усилием произнёс мужчина.
Словно отвечая ему, заревела корабельная сирена.
Что это? Пожар?
Это селектор.
Лакс доковылял до стола и снял трубку.
Вы к нам? он даже не слушал, что говорили с той стороны, Заходите. Я сейчас открою.
Он ещё не очень хорошо осознал, что здесь происходит. Но решил, что будет лучше, если соберутся все. Следствию проще. Да и он сам, наверное, что-то сможет понять.
Кто там? спросил оперативник.
Не расслышал, Лакс отвечал честно, Вы спроси? те, как войдёт.
На пороге стоял человек в форме. Лакс посмотрел на погоны и определил подполковника. Надо же, и от допризывной подготовки бывает польза.
Подполковник вошёл в комнату и усмехнулся. Средний рост, широкоплечий и лицо, которое казалось смутно знакомым.
Здравствуйте, господа, сказал он всем сразу, Я вижу, расследование идёт полным ходом.
Мужчина выступил вперёд. В глубине клиники послышался шорох, и показалась женщина с пепельными волосами.
Делаем, что можем. Уже есть некоторые зацепки. Вот, допрашиваем родственника убитого.
Какая оперативность! А почему протокол не пишите?
Это предварительное объяснение. Он, похоже, ничего не знает.
А вы, похоже, собираетесь произвести революцию в криминалистике. Только час, как труп доставили, а вы уже на другом конце города, допрашиваете людей, которые, судя по всему, о преступлении ни слухом, ни духом. Копи, ты знала про Триколича?
Копи помотала головой. Она уже повернулась лицом и смотрела хитрой лисой. Между ней и подполковником было какое-то неуловимое видовое сходство.
Вот видите, не знала. А тем временем у вас в центре, почти под окнами отделения целая армия участников конгресса. У них даже фамилии не записали. Правда, удивительно?
Мы решили начать с места работы совершенно неуверенно ответил мужчина.
Разве это ваш район? Центральный это только до речки, а здесь уже Радиальная. И я не уверен, что дело поручено вам. Что-то очень быстро его вам поручили. Ещё тело не остыло, а вы уже землю роете.
Это дело уже имеет большой резонанс. И нам, в свою очередь, неясно, какое отношение оно имеет к комиссии Мантейфель.
Ещё одно знакомое слово.
Самое прямое.
В нём замешана ваша дочь. Поэтому, да?
Апраксин даже не поморщился. А Лакс торжествовал. Значит, эта девочка его дочь. Ещё одна верная догадка.
Во-первых, Ташкун, не пытайтесь меня испугать. Я могу вас испугать намного больше. Во-вторых, вам известно, как был убит Триколич?
Застрелен из машины с тонированными стёклами. Одним выстрелом. Машина сразу уехала, номер никто не записал.
Он был убит из обреза, подполковник поднял палец, Нарезанными серебряными ложками. До сегодняшнего дня я не верил, что в Кинополе вообще осталось столовое серебро. Оказалось, что я ошибался. И такая расправа может указывать в том числе на браконьеров. Не забывайте покойный ветеринар. Но и это не главное. Самое главное вы взялись за дело, на которое вас, похоже, ещё даже не утвердили. И я готов спорить на что угодно, что утвердят на него не вас. Если хотите, я сейчас звоню Курбинчику и уточняю.
Мы хотели помочь
Я знаю, что вы хотели помочь. Я даже знаю, кому.
Мужчина замолк. Апраксин оглядел его с головы до ног, словно примериваясь, как получше окатить его помоями, а потом указал им на дверь.