Через пару часов умолкли и немецкие пулеметы на этом берегу. Выплывших и уцелевших после переправы евреев строили уже на другом берегу. Всех мужчин от пятнадцати до пятидесяти растреляли на месте, скинув их тела в реку. Женщинам, старикам и детям опять что то долго говорили о величии Германии и о том, что среди недостойных достойно жить смогут сильнейшие, которые будут хорошо работать
Далее в еврейское гетто в Глубокое немногочисленный немецкий отряд повел тысячную толпу пешком.
Грузовики с того берега, куда привезли людей для переправы разъехались. Недалеко от орешника стоял пустой «Тигр» с пробитой гусеницей. А недалеко от него виселица в которой болталось, изрешеченное тело Стефана. Фашисты выкололи ему глаза и отрезали оба уха.
Свое «ку-Ку-ку» твердил лесной голубь, а малиновое солнце уже с другого берега на закате садилось в огненно-краснуюот крови Западную Двину.
В такое же красной траве зашевелилось подавая признаки жизни старческое тело. Подняв одну руку к небу, а другое положив на сердце, лежа на спине оно полушепотом пело на польском, со свойственным евреям акцентом.
А в партизанском отряде, что в двух верстах, принимали пополнение в двадцать восемь бойцов, который привел безусый мальчишка.
В то время еще не думали о Победе, но она жила в сердце каждого советского человека, с нарастанием ненависти к фашисткой заразе.
Гетто в Глубоком просуществовало до лета 1944, где безжалостно было уничтожено великое множество человеческих жизней
часть пятая любовь и фэнтази
Не говори мне об этом
Малиновое солнце вставало над первозданным лесом, предавая белоснежному убранству богатств в виде искрящих в лучах драгоценных жемчугов. Дед Егор, лез по проселочной дороге по сугробам, что были ему выше колена. Тридцати градусный мороз мешал дыханию, градус внутри уже не грел, а ноги едва волочили.
Вон она его деревушка Тетерино, совсем рукой подать, всего то каких то триста метров. Но ему, изрядно погулявшему у свата в соседнем селе, еле волочивщего домой ноги, это расстояние казалось вечностью.
Покачиваясь в сугробе он стал нащупывать в своих карманах душегрейки сигареты и не мог понять куда их «окоянные» с пьяну засунул.
От досады хотел плюнуть, да не успел
Прямо перед ним из оврага выпрыгнула лосиха, дыхнув ему в лицо горячим паром и помчалась прыжками в сторону его деревни.
И пока старик приходил в себя, огромный лось выскочил и с опушки леса и издав страшное мычание понесся прямо на бедолагу. Но в метре от него задев рогами сугроб, ударив его потом задним копытом прыжками исполина помчался за самкой.
«Вот это любовь!» -воскликнул замерзающий Егор и рухнул в снег лицом.
Сколько так пролежал старый бедокур ему было не ведано. Сон в котором супруга Евдокия Федоровна подчевала его горячими щами из печи прервал гул мотора трактора. Приподняв свое небритое лицо, к которому прилип снег он тут же ощутил чей то горячий поцелуй в щеку. Затем как ему показалось все лицо своим дыханием обжег сатана. Егор открыл наконец глаза и увидел над собой знакомую парочку лесных великанов, которая пыталась его согреть
Трактор приближался все ближе и ближе. Подняв голову и поведя рогами мужская особь сделала прыжок в овраг и жалобно позвала подругу за собой.
В тот момент, когда фермер Василий усадил деревенского гуляку в кабину сладкая парочка была уже далеко. за соснами леса, что продолжал завораживать своим видом
«Вот, Василий, кабы не они, то хана бы мне-завел разговор протрезвевший дед Егор: «Ведь за мной баечник в образе бабки моей приходил. И спать бы вечным сном в том сугробе. А они бессловесные твари грели меня дыханием звериным Слышь, Васька и не говори, ведь зверье иногда нас людей человечней! Только вот мысли не умеют выразить! А любовь у них ты б видел какая! Молчи и ничего в защиту нас людей не говори!
Василий улыбнулся, остановив своего железного коня возле желанной калитки парировал: Значит, старый это они тебя спасли, а не я, что доброе дело для деревни решил сделать»
Толкнув ногой дверцу трактора дед решительно стоял на своем: «Молчал бы, Вася! Вот он сохатый, небось самочке своей не похваляется, что доброе дело для старого человека сделал и ее к этому привлек! Молчи! Молчи и не говори мне о добре своем! С каждого за чистку дороги ведь по червонцу дерешь! А они- безвозмездно, меня грели