«Городки»
Но было царство в небе солнца,
Вкруг щедрость на землю всё льётся
И мы про клад тот забывали,
И мысль о нём была в опале.
А коль на улице всё сухо,
Мы навостряли тут же ухо
На городки, игрузабаву,
Ей увлекались уж на славу.
В неё играли дети старше,
И к ней рвалися души наши,
Хотели выбить все фигуры
Что разводить нам шуры-муры!
Пусть зависть скрючит все их лица,
А нам собою лишь гордиться!
И были оба мы, как в мыле,
Пока ребят не полонили
Дать для игры нам биту тоже,
Чтоб доказать, играть что можем!
Была той тяжесть неподъёмна,
А наши силы смотрят скромно
Поднять её была попытка
Рукой, но никла сразу прытко,
А если даже поднимали,
До городков такие дали,
Не долетала что уж бита,
И наша честь была убита
Мы вновь пыталися настырно,
А вкруг смеялись подковырно!..
Была дубовая та палка,
И стало всем нас очень жалко,
И биту взяли из ручишек
Под смех девчонок и мальчишек!..
И прочь пошли, скорбя, мы тихо:
Насмешка гадкое ведь лихо
Но неудаче я не сдался,
А с бесшабашным видом аса
Украдкой взял из кухни скалку,
Чтоб превратить вдруг в битупалку,
Придать другое назначенье,
И вот начать бы уж ученье,
Да чурок не было. У речки
Росли на грядке огуречки,
На городки они похожи.
«Ну что ж, использую их тоже.
А ну, зелёные тотошки,
Вмиг станьте бабкою в окошке».
И навалил их горкойкучкой.
За скалкубиту взялся ручкой,
Швырнул её скоропалимо,
Успеху радуясь! Но мимо
Взял в руки скалку снова скоро,
Два совершил подряд повтора,
Но развалил лишь горку только,
С того в душе, ой, стало горько
И подошёл тогда поближе:
«Ну, бабка вредная, смотри же!».
Но скалка «бабку» не задела.
Перелетела. То не дело!
Знать, «бабке» надо наказанье.
Вмиг применил своё старанье:
Дубасить скалкой стал «старушку»,
Придумав новую игрушку!
От огурцов кусочкичасти
Остались лишь. А курам счастье,
Вмиг всё склевали подчистую,
Теперь, мол, «бабку» дай другую!
И ждут. Я снова мчал на грядку,
Опять за пазуху порядком
Понабивались «городочки».
А ну, смотрите, курыквочки,
Вы на мои опять успехи,
И вновь игры идут потехи!
От скалки нет рукам занозы.
Всё повторялось. Оптом козы
Уж прибегали после кона
И «городки» все съев законно,
Вокруг стояли, сладко блея,
Со мной что дружба всех милее!
Я напоследок был на грядке,
Но там остались лишь «пуплятки»
Пришлось игру закончить в горе
И перейти к другой уж вскоре.
Игра в «чижика»
Была она уму понятной,
Не тяжела, весьма приятной.
Я не читал ещё и книжек,
Зато влюбил в себя вдруг «чижик».
Была в ней бита не тяжёлой,
Сама игра до слёз весёлой,
Двумя руками били битой,
И в «городки» игра забытой
Мной оказалася на время,
В «чиже» азарта было семя!
Сам с двух сторон имел он носик,
Куда умчит, всегда вопросик,
Отлично, коль летит он в дали.
И в них «чижа» не раз долбали!
То делал ловко «подающий»,
Бил далеко азарта пуще,
Его поймать ведь должен «ловчий»,
Умел то, быстр кто, глазом зорче,
Очки себе вмиг набирая,
И роль его была иная,
Теперь в кону он сам уж «бьющий»,
А бивший «ловчим» стал, «бегущий»,
Очки терял, при этом, разом
Вон, не успев моргнуть и глазом.
А если «ловчим» «чиж» не пойман,
Азарт вмиг пуще, звонче гомон:
Попасть им в кон тогда он должен,
Успех того, кто ловче сложен
И обладает глазомером,
Кто попадал, для всех примером
Бывал для зависти, восторга,
К тем уваженья сразу много.
А то и так не раз бывало,
Ловил что «ловчий» очень вяло,
И вот за этуто оплошность
И здесь строга была дотошность!
Скакать он должен был до кона
Лишь на одной ноге. Законно!
Зато, чтоб был потом ловучим
И не тюнтёфом, а везучим.
И «чиж» лететь старался дальше,
Раздуть веселье чтобы наше.
К тому же, «бьющий» был весь в рвенье,
Не допустить чтоб вдруг паденья
«Чижа» на кона поле свято,
Со всей отважностью солдата
Он отражал его наскоки
И вновь в полёт пускал далёкий!
Всё повторялось снова, снова,
И было душам то бедово!
Так понабегаешься резво,
Усталость что горой налезла
Вон на тебя, вмиг повалила
В кровать, мол, спи, дружочек, мило
Игра и в сне опять же снится,
И «чиж» летает там, как птица,
И на одной все скачут ножке,
Как будто шустренькие блошки!
И я в игре той победитель,
Ловчайший, шустрый в ней воитель!
Назавтра мышцы все болели,
Как черепаха, плёлся еле
Душой в игре бы вновь! Но тело
Ослом упёртым не хотело
Воспрянул всё же постепенно
И вновь в игру вступал степенно,
И повторялось всё сначала,
Являя радости немало,
Уж перестал быть «мелюзгою».
И роль пропала вмиг изгоя,
И был в игре уже «своим» я,
Своё имея веско имя.