«Дрындулеты»
На них кататься чтобы было
Нам, стоя, сидя ль, с горок мило!
Концы устройств полозья, ими
Рулили, в спусках быв лихими,
И за устройств держася дужки,
Стремглав свершая покатушки!
Устройств названье «дрындулеты»,
Так хороши, что пой куплеты!
Нам души грели средь морозов,
О них был лучший в зимы отзыв.
Они длины, при том, приличной,
Хранить их негде и обычно
Мы их в оврагах оставляли
И в опасения запале,
Нет, не бывали, мига даже,
Что будут их когдато кражи,
То каждый знал, что бесполезно:
Всяк «дрындулет» свой знал «железно».
Зимой не часто, иль ни разу,
И то нам к счастью, нету сказу,
Не убирался снег от тыла
Бараков всех, и то нам было,
Конечно, радости с головкой,
И здесь в игре мы были ловкой.
Прыжок с крыши
Там были лестницы в приставку.
В их назначенье мы поправку
Внесли, конечно же, мгновенно:
С них прыгать надо непременно
В снег, здесь не убранный, сугробный!
Не с высоты прыжок свой пробный
Сперва, конечно, совершали,
Не быть чтоб в критики опале,
Что прыгать трусим сразу сверху,
Что вниз спускаемся, быть смеху
Потом уж смело и без лени
Мы брали верхние ступени,
И пред прыжком был каждый чинный,
И гвалт, при том, стоял грачиный!
Но как верёвочка не вейся
Так крах грядёт делам повеса.
И мы вспугнулися расплатой
В лице то дворника с лопатой.
Он закричал, взмахнувши ею,
Порушив нашу вмиг затею.
И вмиг с того нам стало туго,
И разбежались все с испуга
Я ж был на лестнице высоко,
И чует ум, и видит око,
Что, если прыгну, буду в лапах,
Ведь уж опасностей знал запах.
А потому повыше лезу
Я да по лестницы железу
В надежде, что отстанет дворник,
Уйдёт, не буду я затворник,
Спущусь без страха по ступеням,
Уйду домой со свистом, пеньем.
Да всё не так, не тутто было,
Он не унял агрессий пыла,
А лезет лестницей за мною
И тянет руку за ногою
А я спешу всё выше, выше!
Была приставлена же к крыше
Та лестница, и я моментом
На ней был, думая, при этом,
Отстанет дворник, что уйдёт он
В том был уверен, глаз намётан.
На крышу лезет он, пыхтевши,
Мне показалося, как леший
И жизнь спасти чтоб дорогую,
На крыши сторону другую
Переместился попластунски.
Но вновь просвет меж нами узкий
Назад, конечно, нету хода,
Как в океане, нету брода.
Меня трепещет страха буря,
И тут в момент, глаза зажмуря,
Я вниз сигаю с крыши края,
Шепчу: «О мама дорогая!»
Но был полёт в пылу короток.
А дворник не был в гневе кроток,
Всё наводил порядок строгий
Тут с тротуаром встречу ноги
И провели, отбивши пятки
Но я вскочил и без оглядки
Помчался прочь единым махом,
Вперёд гонимый резво страхом!
«Беги, беги, вперёд, дружище!
Всё с крыши машет кулачище».
Так совершил прыжок невольный
Не в снег, где был бы, страсть, довольный,
А на расчищенное место.
А дворник всё! Он, вредный бесто
И долго дом тот стороною
Я обходил уже зимою,
Боясь в милиции застенки
Попасть, где, видимо, не пенки,
Раз заключённых под конвоем
Ведёт охрана строгим строем,
И им свободного нет вдоха
Я не хочу! Там будет плохо.
Лишь хорошо, что там учиться
Не надо будет. Будто птица,
Я без учёбы запою там,
Довольный лодырства уютом.
Вот как взбиратьсято на крышу:
Тюрьмы схлопочешь сразу нишу.
А жили все в бараках длинных
Да сплошь в историях былинных.
Кроватей в комнатах навалом,
Но при проходе очень малом.
Все жили тётеньки отдельно,
И дяди тоже все удельно.
А потому и вывод веский:
Здесь дом мужской, а рядом женский.
Вот в нашей комнате лишь тёти,
Все днём ли, ночью на работе:
Сей стройке нет всегда простоя
В том было правило простое.
Лишь я у мамы был сыночек,
А у другой же дурачочек:
Он мне язык казал без дела.
И то меня так вдруг задело,
Что я назвал его глупышкой
Да плюс пигмеемкоротышкой.
Вот както вечером претёмным
Уж я лежал в кровати томным,
В сна превеликом предвкушеньи
Тут входит это вдруг явленье,
Весьвесь позимнему одетый,
И вновь желаньем подогретый
Казать язык свой мне с порога
Не стал терпеть его я много,
Вновь повторил слова презренья.
Он подскочил в одно мгновенье
И укусил мне больно руку,
Чем причинил страданья муку
Я вмиг слетел с кровати пробкой,
Побить! Побить чтоб! Он торопкой
Бежал стремительностью к двери,
Вон заручившись в полной мере,
Что не помчуся я на холод.
Но я в решенье твёрд, как молот!
И босиком, в трусах и в майке
С огромной бурей гнева в спайке
За ним по улице помчался
И бегал так, аж больше часа,
Пока не скрылся в тьме он гдето
Вот тут мороза мощь привета
Я и заметил дрожью сильной,
Мороз же бил и бил дубиной
Ах, как же молодость беспечна!
Я заболел и слёг, конечно,
Ведь было лёгких воспаленье,
Температуры грозной жженье,
И кашель мучал беспрестанно,
И смерти был я уж желанный
А потому попал в больницу,
Леченья добрую светлицу.
Терял я часто там сознанье,
И смерть взвивала всё старанье,
Набить чтоб жертвой снова зобик,
Меня загнать быстрее в гробик
Врачи же сделали всё ж чудо,
И жизни вновь была полуда.
Я оклемал. И мир прекрасный
Увидел вновь в денёчек ясный!
Полно ребят в палате было.
Врачи, медсёстры нам премило
Давали чудные лекарства,
А на еду вкусняшкияства.
И оттого мы скоротечно
В забавах были уж сердечно:
То, коли не было «сеструшки»,
Пускали в ход свои подушки,
Швыряя с силою друг в друга,
Пера клубилась, аж ли вьюга
А то, пуская в ход ладошки,
В «футбол» играли на окошке,
Скомкавши «мячик» из бумаги,
Все «футболисты», все в отваге,
Забить голы быстрей охота
В чужие радостно ворота!
А кто «Атас!» вдруг крикнет тихо,
Все по кроватям юркнут лихо,
Дыша от бега часточасто:
«Всё хорошо и блажь у насто».
Сестра нам градусники рано
Под мышки ставила, прерано,
Когда нас сон держал уздою,
Глаза объяты пеленою,
И мы не ведали, в чём дело,
И вялымвялым было тело
Потом его брала обратно,
Температуру знать, понятно.
Бывали случаи такие,
Ведь в снах крутиться мы лихие,
Что вдруг да градусник под мышкой
Вон исчезал, как в норку мышка.
Вот тутто поиски начнутся,
Больной что смотрится, ох, куце
Под медсестры укорворчанье,
Со страхом чуя наказанье
Был и со мной такой же случай,
Он грозовой насел вдруг тучей:
Опять мой градусник в постели
Вдруг затерялся, мы пыхтели,
И медсестра была не киса
И вдруг он выскользнул. Разбился
«Пока не купишь ты мне новый,
Был медсестры укор суровый,
Тебя не выпишу вовеки
Вон из больницы, тюня экий!».
Я испугался, будто мышка
Пред кошкой злою. «Вот и крышка
Мне бессердечная настала».
Мне не хотелось, ведь немало
Лежу в больнице я, безвинный
Второй уж месяц с половиной
А я хочу уже на волю!
Держать коль будут, соизволю
Бежать тайком я из больницы,
И рухнут клети сей темницы!
И вот день выписки счастливый!
Но медсестры взгляд незлобивый:
«Добро пожаловать по новой,
Коль будешь снова нездоровый».
«Нет! я ответил, не охота,
Вдруг разобью опять чегото».
Мне чуб погладила премило
Тем страха груз с меня свалила.
Я, крепыша явив мальчишку,
Помчался к выходу вприпрыжку!
Попал в объятья там мамульки,
Мы ворковали, будто гульки
Отстал в учёбе я прилично,
И редко «хор.» имел, «отлично».
Да помощь в этом кто и дастто?
Вот усвоенье и зубасто,
Ведь мамка школу не кончала:
Вернули вдруг с пути начала
И подпись ставила коряво
То ввек неграмотности право.
Решала: чисто коль в тетрадке,
С учёбой, значит, всё в порядке,
А всё там правильно иль нету,
Известно белому лишь свету,
Чем я и пользовался ловко.
Ай, да умна моя головка!
Но не был сроду второгодком,
И в старший класс вступал не кротким,
А потому на отдых летом
Я шёл с весёленьким куплетом!