Грозная птица!
Мы звали всех, идя по кругу.
Вот както раз пришёл я к другу,
Воззвал, чтоб вышел, крикнув зычно,
Вошёл во двор, как к всем, привычно.
И вдруг опешил, замер в страхе,
Аж пот пробился на рубахе:
Шла преогромнейшая птица
Ко мне, и ярость в ней бурлится,
Всё ощетиня оперенье,
И агрессивное стремленье
Напасть пренагло не скрывая,
Атака грознобоевая!
Распущен веером хвостище,
Кровавый клюв желает пищи,
Страх навести её усилья,
Аж до земли спустила крылья,
Горит огнём, пылает шея,
А чтобы быть ещё страшнее,
Трясёт кровавейшим отростком,
Где клюв, врагу, мол, будет жёстко
И от когтей ножищ огромных!
Силёнок был пред ней я скромных
И одинакового роста,
Вмиг обомлел и замер просто,
Страшил и крик её надменный
Ну был пред ней я будто пленный.
Вдруг подскочила птица резко
И так меня швырнула веско,
Что вмиг упал, забился в крике
Так страх мой был в великом пике!
К тому ж, страшеннейше клевала,
Мне причиняя боль немало
Закрыл я голову руками
Ах, как сейчас хотел я к маме!
На крик хозяев появленье
Явило чудное спасенье,
Они агрессора прогнали
Вон хворостиной сразу в дали!
А то была бы мне уж крышка,
Хоть я и сильный был мальчишка.
С такими впредь боялся встречи,
Тягаться с чудищами речи
И нет вовек уж: вес громадный,
И норов к драке страшно жадный!
«Эх, ты, сказал мне друг, глупышка!
Всегото-навсего пырышка,
А ты уж плакать». К разговору,
Так быстро дал в калитку дёру
Он, ибо птица к нам движенье
Вдруг начала За ним в мгновенье
И я шмыгнул со страха прытко!
Вмиг заперта была калитка,
Мы продолжительное время,
Бежа, несли испуга бремя
Остепенили бег тогда лишь,
Когда вопроса к нам вдруг залежь
Не позалезла трезво в уши:
«Куда несётесь вы, как клуши?!».
«Мы это как их друг нашёлся,
Не оплошать чтоб с их вопроса,
Перегонки с ним учинили
И вот неслись, сродни кобыле!
Да вы наш спор назло прервали,
А то неслись сейчас бы в дали!
Не так ли, Славка? Подтвердика!».
И я с правдивостью всей пика
Мотнул в согласье головою
И все, галдя, пошли гурьбою
Заняться милыми делами,
Ещё не зная, где и сами
Мы перемиговались с другом,
Что подозрений едким мукам
Вмиг предоставили лукавство,
И было это счастья царство.
Потом из книжек я, конечно,
Узнал ту птицу и поспешно
Припомнил встречи с нею случай,
Что был душе моей не лучший.
Она индюшечьей породы.
Индюк то был. И через годы
Я вспоминал всё с содроганьем,
Как агнец чистый пред закланьем.
В селе «пырышками» их звали,
Средь птиц они, как чудокрали.
Но индюка щипки я помню,
Являл собой он злобы ровню.
А лето щедрость нам дарило,
Телам и душам было мило
Прыжки через костры!
К концу готовились июня,
Запас не делал дров лишь клуня,
Чтоб на Ивана ночь Купала
Костры жечь, радуясь немало
Его приятностям старинным,
Ведь праздник числился былинным.
И вот настал он! Обливанья
Водой взбурлили всех старанья,
И не унять лихой в том жажды,
Да много раз, а не однажды,
Не разводили шурымуры,
А были мокры все, как куры,
И потому костров пыланье
Нам, мокрым, было, что лобзанье
Родимых мамочек в несчастье,
Когда они дарили счастье.
Нам мало жечь костры любезно,
Мы веселились все помпезно!
Огонь был душам очищенье,
К их чистоте несли стремленье
Так утверждали вечно предки.
А нам костры для душ конфетки,
Вовсю веселие и диво;
Конечно, прыгали строптиво
Через костры с всего разбега,
Была в том удаль, риск и нега,
Кто выше прыгнет, одобренье,
Ему почёт и восхищенье!
Просили храбрые дровишек
В костры подбросить чтоб излишек,
И коль взметнётся высоченно
Огня стена, над ней мгновенно
Враз пролететь отважно птицей,
А в жар и пыл пасть не годится.
И было в том соревнованье,
Героев было величанье
И апогей всех восхищенья,
Они пред всеми вне сравненья,
Авторитет и заводилы,
И уважение их силы.
«Ну что стоишь, тих, как зайчонок,
Аль трусишь, прыгнуть нет силёнок?
Ко мне один из них с вопросом.
В огонь боишься ткнуться носом?
И смех прошёл, как шквал, волною
Так все смеялись надо мною
Аль ты ввек с трусостью в обнимку?
Ну, подожги тогда былинку
И прыгай с страха, с буйной дрожью,
Мож, ощутишь в том силу Божью».
«Да я была ответа тара,
Я не боюсь огня и жара,
Сперва ведь прыгают большие,
Потом и мы вослед, другие».
Пошёл, разбег начать чтоб скоро,
Избечь чтоб в трусости укора
Огонь, огонь перед глазами!
И от обиды со слезами
Помчал на пламя машинально
Все улюлюкали повально!
Но под ногой попалась палка,
И я споткнулся И не валко
В костёр и сел, на чём сидим мы,
И еле выбрался, палимый,
Хоть потушить имел стремленье,
Штанов всё ж было опаленье
Ох, попадёт же от маманьки!
Мне не избечь суровой баньки
И не пошёл в свою я хату,
Пришёл к бабаньке, где заплату
Она мне сзади пристрочила,
И я смотрелся уж не хило,
И смог домой идти смелее,
Хоть не идти и всё ж милее
Пришёл. Вопрос мне первым делом:
Ты чуешь, пахнет, сын, горелым?
От печки, мамка, то, наверно
И аккуратно и примерно
Прикрыл её плотней заслонку,
А сам быстрей, быстрей в сторонку
Штаны свернул, на печь взобрался,
А там уж был котёнок Вася,
И мы заснули с ним моментом
Лишь новый день пришёл с рассветом,
Мои штаны, глядь, были в стирке,
И все заштопаны их дырки,
Парчины, ног всегда подружки,
Смотрика, были уж в утюжке,
И запах едкий в доме дыма
Ушёл кудато напрочь мимо
«Ну, не заметила заплату,
Не получу я, значит, плату,
Что вдрызг прожёг весь зад штанишек».
И счастья так вскипел излишек,
Что замурлыкал голосишко,
Ну, как весною соловьишко!
Деданька видел зад мой красный
И вид убитый и несчастный,
Аль зад на медь похож был цветом,
Иль потому, что рыж, при этом,
Но звать меня он стал вдруг «медный»,
Я ж улыбался, был не вредный,
Но дружелюбно и с улыбкой
От счастья плыл вкруг чудорыбкой
А лето щедрое плодило,
И всем с того приятно, мило
Природы дикой угощенья
Любили все мы, без сомненья,
И даже лук, что ели дикий,
Не вызывал в нас страха крики
Своею горечью ядрёной,
Зато ватагою влюблённой
Мы на красу вокруг смотрели,
И птичьи радовали трели
Жевали клубенькикартошку
Травы какойто понемножку,
И не проглатывали в спешке,
Смакуя, горечь сыроежки
Сласть ароматных сочных ягод
Не приносила ртам ввек тягот.
Гольцов ловили мы руками,
Несли, сварила чтобы, маме.
Ах, и вкусна из них ушица,
Сама аж ложка в рот стремится!
Я на опушке както встретил,
И лик с того мой стал вдруг светел,
Огромный белый колокольчик,
Его красу стерёг кусточек.
Как поражал цвет белизною!
Ах, красота! Само собою
К нему сорвать! тянулись руки,
Глаза пылали! Сердца стуки
Вот принесу домой цветочек!
Вмиг посмотреть, хотя б разочек,
Село безудержно сбежится,
Все в восхищенье будут лица,
Хвалить начнут: какой счастливый!
И разговор пойдёт бурливый
А он стоял на длинной ножке,
Жужжали пчёлки вкруг и мошки
Какая стать! И как изящен!
Лишь на него глаз натаращен,
Благоговейный запах чуден
И уж сорвать его был блуден,
Как вдруг неведомая сила
«А надо ль делать?» вопросила,
И впрямь, он миленький цветочек!
И белый, будто голубочек,
На фоне зелени травинок
Вдали дорог и всех тропинок.
Его волшебное здесь царство.
И чтоб пресечь души мытарства,
Я от него отдёрнул руку:
Нет, не создам красе я муку,
Цветёт пусть, вкруг благоухая,
Ведь и цветку жизнь дорогая.
И я пошёл своей дорогой.
Беречь красу был в клятве строгой.
Тут отвлекло моё вниманье
Между травы хвоста вилянье
Зелёной ящерицы, толсто
Она смотрелась, и я просто
Поймать хотел уж машинально,
Она же вдруг ко мне нахально
Как повернётся! И ротище
Да как разинет, что зверище,
Броски на пальцы совершая,
Не тронь, вот, мол, какая злая
Я, аж от самого рожденья!
Я испугался, сразу рвенье
Поймать её и вмиг пропало,
Да и была она не мало!
Аж на змею собой похожа,
А змей ловить совсем негоже.
И прочь меня помчали ноги!
Ведь страх, укушенным быть, строгий.
С тех пор я ящериц зелёных
За три версты аж ли законных
Вон обходил, боясь укуса
Её и вида, пусть не труса,
Но с осторожностью, на случай.
А серой вид, конечно, лучший,
Она в руках миролюбива,
Чутьчуть доверчива, игрива,
Удрать бы прочь её умишко
Твердит всё, жалко лишь хвостишка
А потому за хвост не брали:
Вмиг хвост отвалится у крали.
И не кусалися ни разу.
К таким с любовью льнём мы сразу.
Так жизнь ребячья проходила
Всё лето, коим мило было
И вот уж осеньчародейка,
Дождя с небес шурует лейка,
Ушла жара, пришла прохлада
Опять идти нам в школу надо.
Учились в школе мы начальной,
Страды учебной нет печальной,
Ведь чтото новое мы зрели,
Одни быстрей, другие еле,
К речам учительницы льнули
И ворковали, будто «гули»
А коль не выучим урока,
Идти к доске удар, что тока,
И вмиг свернёмся, как ежонок,
И ждём подсказки со сторонок
И хоть с того краснели ушки,
Но в головах одни игрушки
Каким же быть всегда терпенью,
Привить чтоб тягу нам к ученью!
Мы заходили друг за дружкой,
За другом кто, кто за подружкой;
Когда шли в школу, шли мы стайкой,
И разговоры балалайкой
Звучали, кур пугая встречных,
Минут и нету быстротечных.
И всё вокруг мы замечали,
И не на привязипричале,
Не безразлично и уныло
К всему вокруг вниманье было,
Ватага нос всегда совала
Во всё и вся, дивясь немало