Караул, цыгане!
Мы вышли все. То мир цыганский
В село вторгался броско, шумно,
Вон взбудоражив всё безумно!
Все на запор калитки, ставни
В том опыт был народа давний,
Ведь от цыган лишь разоренье,
Всё украдут в одно мгновенье!
Собак с цепей спускали дружно:
Сады, добро спасать ведь нужно!
Цыгане наглые пройдохи,
Чуть отвернись, потери, вздохи,
Вмиг уведут всё изпод носа,
Им нет закона, нет с них спроса,
Пристанут так ко всем репьями,
Что отдают те всё уж сами,
Лишь б отвязались ада черти.
И так все думали, поверьте.
А потому скотина, птица
Вся под запор стремглав стремится;
Боясь в дому большой потери,
Им не откроют вовсе двери,
Детишек прячут, где как можно:
Крадут цыгане их безбожно.
Село становится вдруг бедным,
Не дать чертям чегото вредным.
Те от села уж гдето с края
И оседают. Не сгорая,
У них костры чадят отменно,
И песни, пляски непременно
Всю оглушают вон округу,
И ночь, всем милую подругу,
Не признают в своих делахто:
Вот такова их жизни вахта.
Стремится в угол самый дальний
Звук молотков о наковальни
Всё погадать стремятся рьяно,
Насев напором, что бурана!
Всё всем предскажут досконально,
Потом и выклянчат нахально
Вон из карманов все копейки,
Отбиться раз те неумейки.
Все их гаданья нагло лживы,
Бесчестной ради лишь наживы.
И любят так добыть деньжишки
Их голопузые детишки.
Шла мать с таким одним пройдохой,
Был голопуз, как все, и крохой,
Но, поровнявшися со мною,
Он подбежал, схватил рукою
Своей грязнющей за рубаху
И предложил настырно, смаху
Мне показать свой танец дивный
На животе! И я, наивный,
Что есть такое диво в мире,
Развесил уши, рот пошире,
Мотнул в согласье головою,
А он одной, другой рукою
Побарабанил по пузреню,
И не прильнув никак к стесненью,
Просящее сунул мне ручонку,
«Позолотил» её чтоб звонко.
Замялся я Хоть бы полушка!
А мать его, как злая клушка,
Вмиг на меня и наскочила,
Мол, не платить за труд не мило!
Я вспыхнул краскою, как спичка
Примчал домой, принёс яичко,
И хоть она взяла поспешно,
Ругалась долго, громко, грешно,
Собак в округе взбудоража
Людей такого в жизни ража
Потом встречал довольно много,
Нахальна их в пути дорога,
Во всё влезая беспардонно,
Дела свершая незаконно.
Потом ушёл цыганский улей,
И с облегченьем все вздохнули
Опять все зажили свободно,
Тому и рады всенародно,
Дворов покинули враз клети
Скотина, птица, знамо, дети,
Не проникали в огороды
Цыгане воры, сумасброды,
И всё гуляло, как обычно,
Вольготно, тихо и привычно
Опять велосипед!
И я, как все, не исключенье,
Моё взыграло вновь стремленье
Освоить прыть велосипеда,
Была над ним чтоб враз победа!
К тому ж свалился повод веский
Поехать вдаль, когда соседский
Мне предложил то сделать мальчик;
И к дяде Пете, будто мячик,
Я поскакал, горя желаньем
Велосипеда оседланьем
Заняться тотчас же и трезво,
Чтоб съездить с мальчиком вдаль резво!
А ездил он отменно, смело.
Не просто так, а было дело
За хмелем съездить вдаль с мешками,
Его доставить чтобы маме,
А из него она закваску
Уж сотворила б. Будто сказку,
Воспринял эту я возможность
Поехать с ним. Про осторожность
И позабыл. Зато, сумевши,
Ну не совсем чтобы, как леший,
Езду освоить рамы сбоку,
Вон сквозь неё просунув ногу,
Я взгромоздился на педали,
Поехал, стоя, криво в дали
А было хмеля там обилье
И над деревьями засилье:
Обвил до самой их макушки
И изнывал уже от сушки
Вот где раздолье мальчуганам!
И враз, подобно обезьянам,
Мы на деревья лезли эти
И хмеля сбрасывали плети,
А их в мешки уже совали.
А те на раму. На педали
Лишь встали только на дороге,
И затрудились тяжко ноги
Сдержать как трудно равновесье,
Мешков швыряла тяжесть бесья
Велосипед во все сторонки,
Его я с хиленькой силёнки
Уж чуть держал, чтоб не свалиться,
Не ушиби меня, землица!
И на дороге это было,
По ней хоть ехать и не мило,
Но коекак я всё же ехал,
Не тарахтевши и без смеха.
Но вдруг пришло на ум желанье
Путь скоротать, и я старанье
Педалей тропкою направил,
Езды по ней не зная правил.
Она узка и извивалась,
Чуть отвлечёшься, хоть на малость,
И вмиг с кустами столкновенье,
Ну и на землю бряк! в мгновенье
С кустами было чуть попроще,
А вот с деревьями пожёстче,
В них долбанёшься так серьёзно,
От боли что рыдаешь слёзно
На всё пришлось уж грозно злиться
Погнулись многие вон спицы,
Колёс «восьмёрки» заюлили
И был с натуги весь я в мыле.
Нет, не достиг езды я класса
И рад, что всётаки добрался
До дяди Петиного дома;
Такая вдруг взяла истома,
Чуть не уснул, вон вдрызг уставши
Да ум мой был уже постарше,
Сообразил: бежать бы надо,
А то ушам придёт награда,
Велосипед помял что всмятку,
И я одну, другую пятку
Намыля, так помчался к маме,
Что пыль за мной пошла клубами!
И не вертался долго боле,
К тому не чувствуя уж воли,
Ведь жизнь в опасности превратна.
Но слышал я неоднократно:
«Аль Славик занят всё делами,
Что уж не видится так с нами?».
А «Славик» я своей персоной,
Не по душе вопрос был оный,
Не надо хитрых мне комедий
Намёк, знать, о велосипеде,
Имел предчувствий я познанья:
Приди, и вмиг ждёт наказанье
Но вдруг в один, как все, денёчек
Велосипеда я звоночек
Услышал, вздрогнув, под окошком
И испугался не немножко.
Я так и знал: то дядя Петя!
Меня увидел, но приветя,
Обнял тепло заместо братца:
«Ну, вот, изволь теперь кататься,
Сказал с душою вдруг он доброй,
Нет, не набросившися коброй,
Теперь он твой, катайся вволю!
А поломаешь, вновь изволю
Его заняться я починкой.
Носись дорогой и тропинкой!
Будь аккуратней лишь, не падай».
И было это мне наградой,
И покраснел я свёклой красной
Была тревога, знать, напрасной.
Он мотоцикл купил вдруг днями,
Чтоб ноги ехали тож сами,
А не крутили всё педали
А я умчался тотчас в дали!
Потом к его вдруг прибыл дому,
Нельзя же случаю такому
Не быть, не видя мотоцикла!
И вот он! Вмиг душа приникла
К нему и взор, и захотелось,
Вон навострив опять же смелость,
На нём селом стрелой промчаться,
Всех удивляя домочадцев!
И я смотрел, смотрел в восторге!..
Но завертели снова ноги
Педали транспорта обратно
И было радостно, приятно
Всем показать в селе ребятам,
Что обладаю я богатым
От дяди доброго подарком.
Пусть все глядят в восторге жарком!
Теперь с своим велосипедом
Уж всякий край был мной наведан,
Прибавя дружбы с детворою,
Что было радостно, не скрою.