*Когда в поликлинике проверяли у малышки шаговый рефлекс, она ступала на носочках и выворачивала внутрь одну ступню. И когда побежала своими ножками, тоже предпочитала передвигаться на пальчиках. «Как балеринка!» восхищалась тётя Зина. А что показатель этот не умилительный, а тревожный, Ольга узнала гораздо позже, когда дочка уже выросла.
*Однажды (Юля была ещё младенцем в колыбельке) Ольге приснился страшный сон. Юре пришлось её долго успокаивать и разуверять. Приснились родители Олег и Светлана, стояли они как будто на погосте, хмурые и строгие. Говорили о Юлечке: «Ну, раз она такая, значит, придётся её закопать». Ольга рыдала и никак не могла остановиться. Такого отчаяния ей испытывать ещё не приходилось.
*Юлю крестили в год и два месяца. Она не орала, как другие дети, а осматривалась, переводя долгий взгляд с иконы на икону, на облачение священника, на горящие в подсвечниках язычки пламени.
*На прогулке бабушка Светлана как-то обронила:
Маришка в год с небольшим много стихов знала, а Юля ни бе, ни ме.
Сидящая в коляске светлоголовая Юлечка взглянула на бабушку, высунула язычок и отчётливо произнесла:
Бе! Ме! чем вызвала у взрослых приступ неудержимого хохота.
Мам, и ведь поняла, что о ней говорим! с невольной укоризной и чуть горделиво заострила внимание Ольга. Вот что за манера у мамы выискивать всякие тревожные моменты, когда и так душа не на месте. Ольга часто сверялась с умными книжками о развитии детей: всё ли у дочки правильно, не отстаёт ли в чём? Получалось, что повода для волнения как будто нет.
*Опасаясь за зубки и не желая раньше времени вредить организму всякими карамельками, Ольга давала дочке сухофрукты, а конфеты при ней все стали есть украдкой. Когда малышка подходила к столу, тётя Зина могла дать ей красивый фантик с завёрнутой в него ягодкой. А однажды случился курьёз, под рукой не оказалось ни смородины, ни клубники, и девочке протянули одну бумажку.
Юлечка, смотри, какой красивый фантик!
Красивый фантик, согласно повторила девочка и неожиданно добавила: А конфетку бабушка съела!
После этого Ольге пришлось дать добро на сливочные ириски.
*Показывая на розетку в стене, тётя Зина говорила маленькой Юле:
Ай! Нельзя трогать! Там дядя ток стук, и бобо!
Малышка переспрашивала:
Там дядя ток? Стук? Ай! боязливо тянула пальчик к розетке, но тут же отдёргивала и прижимала к себе.
*Юле полтора года, жарко. Едет в коляске. Вокруг мама, папа, дядя Серёжа и Павлик. Пошли гулять в парк. Покупают пломбир в вафельных стаканчиках четыре.
Юле не надо? с сомнением переспрашивает Павлик.
Малышка активно тянет ручки и явно не отказалась бы от неизвестного лакомства. В разговорах об этом проходит несколько минут. У Ольги остаётся полпорции, она даёт дочери полизать. Пломбир подтаивает, проблем с горлом и соплями у ребёнка не бывает. Юля входит во вкус, берёт у мамы стаканчик.
Сейчас полижет и отдаст, уверяет Ольга.
Надо было и ей купить! говорит Юра. Они все уже с мороженым покончили, ларёк остался далеко позади.
Ха, отдаст! говорит с сомнением Серёга.
К удивлению взрослых, Юля съедает всё. И даже не накапано нигде, испачканы только губы.
Вот так она у тебя всё однажды и отберёт, вроде бы шутливо пророчествует Сергей. Все смеются, но в его интонациях слышится и укоризна: не балуйте ребёнка, а то сядет на шею!
Подумаешь, мороженое! Разве Ольга не поделится со своей кровиночкой, пускай и обделив себя? Как любая мать
*Любимая Юлина сказка в два года «Петушок и бобовое зёрнышко». Почти каждый вечер перед сном малышка просила почитать, как неразумный петушок зачем-то проглотил бобок, а ведь боб довольно крупный, не как зёрнышко, вот и подавился! И бедная курочка вынуждена была сбить себе все ноженьки, обегая корову, косарей, кузнецов, дровосеков, калашников и ещё кого-то, чтобы в результате получить маслице и смазать горлышко петушку. Что же привлекало девочку во всей этой беготне? От бесчисленных повторений у Ольги заплетался язык.
*На приёме у логопеда Юля читала наизусть Чуковского:
Муха, муха, Тятякуха!
*В три Юлькиных года она лишь недавно стала посещать детский сад стряслась беда. Ноябрьский коварный ледок поехал под бегущими детскими ножками. Сильный удар в затылок, громкий истошный плач, а ночью несколько приступов рвоты. Утром тёмный ободок вокруг глаз. Дочь медсестры, Ольга знала, что это верные признаки сотрясения мозга. Невропатолог посадил дома на несколько дней, дал направление на снимок. В приёмном покое они просидели больше трёх часов. Тут было не до них: то и дело «скорые» привозили искалеченных, окровавленных людей, Ольга еле успевала отворачивать дочку от страшных этих кадров. Приближалось время обеда. Голодная, мало спавшая, Юлечка часто закрывала глаза и покачивалась. И Ольга тихонько увела её домой. Рвота не повторялась, синева с губ и от глаз постепенно ушла, и вскоре Юля вернулась в детсад. Может ли быть, чтобы травма та прошла даром? Томограмму ей лет через пятнадцать всё-таки сделали наступили другие времена, и за плату стали доступны практически все процедуры. Ничего аномального не нашли. И слава Богу?