После «Джека Обри» они пошли в мэрию; одноэтажное здание, тоже на сваях, тоже сосна. «Сейчас Лютеция покажет тебе план города, можешь отксерокопировать его». «А кто такая Лютеция?» «Лютеция Жаннере-Гри главный архитектор Гель-Грина и Расмус посмотрел на Стефана строго, как воспитатель, моя девушка Поймаю за шашнями убью обоих». «Его любимая опера «Кармен», сказал Жан-Жюль. Он преувеличивает: Лютеция даже не знает, что она ему нравится; она думает, у него только работа и маяк» «Маяк?» но они уже вошли по легкой лесенке, дрожавшей под ногами, как веревочная; внутри тоже пахло деревом и солью; и Стефан понял, что и сам уже так пахнет, будто изменилась кровь, вся химия; сверхъестественное: соленый снег, люди ясновидящие, его сын, бармен Тонин, леса вокруг, как первобытные; играла настоящая виниловая старая пластинка Франко Корелли, ария Каравадосси из первого акта «Тоски»; от стола оторвала взгляд и вправду восхитительно красивая девушка: смуглая, волосы цвета красного дерева некрашеные, настоящие, струями, как в мультфильмах Диснея, до пояса; яркие брови, ресницы, губы; только розы ей не хватало в зубах в них она держала карандаш и еще один за ухом; была в джинсах и темном толстом свитере, в сапогах под колено без каблуков.
Здравствуй, Лютеция, ты хоть обедала? спросил Жан-Жюль; на ватмане стояла коробочка из-под йогурта; Расмус смотрел в пол, будто потерял там страшно нужное, знакомься, это наш журналист, Стефан ван Марвес; ему нужен план города. И вообще поболтайте, а мы почешем; у нас насыпь съехала, девушка кивнула непонятно на какой из пунктов про обед или про Стефана. Даже карандаш из зубов не вытащила, подумал Стефан, не любит говорить или не любит отвлекаться.
Насыпь это интересно, сказал Стефан парни ему нравились в деле больше девушек, да и план города ему представлялся вещью, которая не убежит, как редкая книга.
Нам нужно рассказать о плане города срочно, в «Таймс» и в «Монд», они ждут уже месяц; и для ТВ всех мыслимых. К тому же это не так скучно, как думаешь, план нового города; а скучно это насыпь; мы с ней дня три провозимся, еще напишешь репортаж, и Стефан просидел с Лютецией до вечера; он думал влюбится; но она пахла сандалом, иланг-илангом и черной смородиной. «Emotion» от Laura Biagiotti? спросил Стефан, у меня мама его покупала весной, в депрессию; говорила, повышает уровень счастья, как сахар» так они стали приятелями; в углу на столике стоял еще один «тефаль», пили чай «Ахмад» с бергамотом; Лютеция любила запахи; с собой в Гель-Грин она привезла только ватман, карандаши, немного одежды, любимую кружку и аромалампу; и только когда за окнами стемнело, они заахали, свернули чертежи и рисунки, и Стефан проводил её до дома легкого, деревянного, уже обсаженного кустами рододендрона, и пошел искать свой вагончик. Свет в окнах горел, и Свет готовил что-то на плите; настроили радио музыкальная станция в стиле ретро, оркестр Гленна Миллера; Цвет играл на полу в пиратов: кубики изображали вражеские корабли, а фрегат «Секрет» палил изо всех своих пушек; красное дерево, паруса из китайского шелка ручная работа; одна из последних слабостей дяди; пахло теплом и уютом. «О, папа пришел!» и Цвет направил на него пушки левого борта; Свет налил чаю: «Как вам день?» Цвет пустился в описания драки с каким-то Ежи, а Свет молчал, глаза у него слипались. «Вы ели что-нибудь?» «Да, нас в детском садике покормили и с собой пирога дали»; Стефан узнал грибной пирог из «Счастливчика Джека»; они попили чаю и легли спать: мальчики и оранжевый медведь на кровати, Стефан на полу
Сначала Стефану снилось немного моря, потом сон ускользнул, словно чужой, и стал сниться дом в городе: мама, портьеры с бахромой, рыжая кошка; Стефан у себя в комнате, где всё еще висят плакаты «Мулен Руж» База Лурмана на французском, английском и русском; а потом раздался крик и он вынырнул из сна, как из ванны: Свет сидел на постели, подушка свалилась на пол, к Стефану; Цвет плачет и обнимает брата: «не бойся, Свет, я с тобой»; словно что-то давно происходит, кто-то болен, а Стефан занят и не знает, а все думают ему всё равно.
Что случилось? спросил он, нащупал лампу, которую они привезли из дома, включил свет; оранжевый шар на вьющейся стеклянной ножке, три уровня яркости. Свет, плохой сон?
Свет замотал головой; лоб у него был мокрый и волосы у ушей они длиннее, почти бачки тоже мокрые. Стефан выпутался из своего одеяла, сел на кровать, обнял сыновей вместе с мишкой.