Войдя в комнату, он понял, что не ошибся. Раненый, похоже, тяжело бредил а оставить это дело спокойно могли разве что циничные медики, полагающие себя умнее окружающих.
Нет, вы ошиблись, ошиблись, я не с вами, ни разу не с вами, горячим шёпотом твердил юноша, и его ресницы дрожали слишком сильно, как будто от того, что он не мог метаться головой по подушке. Уйдите, оставьте меня, отвяжитесь со своими указами, я не ваш. Я христианин, поймите же, наконец, тупицы. Нет, не пойду, не стану, и всё, и он зашёлся в тяжёлом протяжном стоне, как будто его что-то очень сильно давило или терзало.
Инквизитор, осторожно, но быстро обхватил ладонями пышущие жаром виски больного.
Эстрелладо, чем тебе помочь, скажи мне, скорее, спокойным, но заметно участливым тоном сказал он, инстинктивно заслоняя собой юношу от раскрытого окна. Слышишь меня, Эстрелладо? Я с тобой, не бойся, скажи мне, скажи.
Воспалённые глаза раненого быстро распахнулись, но взгляд был вовсе не безумным, а только испуганным, как у загнанного в тупик слабеющего беглеца. Поняв, что уже не один, и узнав посетителя, юноша сделал рывок, как будто хотел броситься на шею мужчине, и тот, почувствовав это, аккуратно поймал ставшие почти хрупкими от хвори плечи и голову.
Шшш, не пугайся, я смогу защитить тебя, тихо и проникновенно говорил Инквизитор, ободряюще улыбаясь. Что тебя тревожит сейчас, говори.
Эстрелладо дрожал крупной дрожью, как подбитый стрелой птенец сокола, и явно хотел прижаться сильнее к человеческим рукам. Он попытался что-то сказать, но рыдание вырвалось прежде слов и явно лишь прибавило страданий. Рыцарь осторожно позволил прижаться к своей груди, следя, чтоб не потревожить повязки на ранах, и просто взялся успокаивать юношу, как это делают с малыми детьми, аккуратно поглаживая по волосам.
Успокойся, всё хорошо, всё, не бойся ничего, ничего страшного не будет, всё позади, тихо шептал он больному, ощущая раз за разом, что его собственное сердце начинает стучать, а точнее, даже ухать гораздо громче обычного. Ты скоро поправишься, и потом забудешь об этом.
Я хотел забыть тщательно выговаривал Эстрелладо через рыдание и слабость, прижимаясь ещё сильнее к своему спасителю. Они опять. Не отдавайте меня им, отец!!! Я не хочу к ним! Не хочу!
Не хочешь значит, так тому и быть, рассудительным тоном вещал Инквизитор, как будто не сронив ни грана своего хрестоматийного хладнокровия. Успокойся, Эстрелладо, не надо ничего бояться, не давай повода врагам ликовать. Ты вовсе не сломлен, просто немного устал и ранен. С каждым бывало, поверь.
Дрожь и рыдания заметно утихли, и старший воин с тёплой улыбкой заглянул в глаза молодому.
Видишь, какой ты крепкий сразу понял, о чём я. А ещё зачем-то сомневаешься в собственных силах. Да кто ж тебя может сломать, если ты сам этого не хочешь? Не печалься, ты выздоровеешь и будешь только сильнее вот этого враги и боятся, уже сейчас. Это что, опять были злыдни со звёзд? и, увидев горький хлопок ресницами, улыбнулся уже гордо и весело. Они уже проиграли, раз и навсегда, и сегодня окончательно. Я уничтожил шарик, оставшийся у цыганки, просто не успел тебе сказать.
Почему они не оставляют меня в покое? с жалящей горечью прошептал Эстрелладо искусанными в плену губами, дрожащими сейчас слишком заметно, и его глаза наполнились слезами. Я погиб, раз они снова смогли достать меня?
Какие глупости, Эстрелладо, ну с чего ты это взял? невозмутимым покровительственным тоном старшего говорил Инквизитор, с нежностью поправляя растрёпанные волосы юноши, чтобы тот инстинктивно чувствовал себя под защитой. Сделали попытку, ты её отбил не из-за чего волноваться, всё как всегда.
Я меня раздавили там, в тюрьме в сильном отчаянии прошептал молодой человек и поник головой. Я не могу больше бороться как раньше.
Чепуха, ты просто моложе и неопытен, сурово возразил Инквизитор, но улыбку не спрятал. Ты не стал хуже оттого, что приключилось, выздоровеешь, и всё будет в порядке. Тебе здорово повезло, что тебя всерьёз не покалечили, но от той боли, что ты уже перенёс, можно было умереть трижды так в чём несчастье, сетуешь, что тяжело? Это тоже пройдёт, уверяю тебя, и силы вернутся пуще прежнего, дай только срок.
Я никогда не стану прежним, горько вздохнул Эстрелладо. Это ведь невозможно.