Кроме типов, С.А.Токарев выделяет 7 видов магии:
1.Вредоносная магия
2.Военная магия
3.Половая (любовная) магия
4.Лечебная и предохранительная магия
5.Промысловая магия
6.Метеорологическая магия
7.Прочие, второстепенные виды магии.
Магические обряды, связанные с произведениями искусства первобытного человека, можно отнести к имитативной (гомеопатической) промысловой магии, цель которой сделать желаемое действительным через обрядовые действия, имитирующие действительные события. Сходные действия над сходными вещами должны приводить к сходным результатам таков, по всей вероятности, был ход мыслей первобытных людей.
Древнейшими магическими обрядами были, судя по археологическим данным, обряды овладения охотничьей добычей и умножения пищи, т. е. животных. В этих обрядах, многочисленные описания которых мы находим в этнографической литературе, наиболее ясна генетическая связь магии с человеческой практикой, с трудовой деятельностью людей. Рассмотрим с этой точки зрения типичный для многих племен обряд овладения охотничьей добычей. Охотники рисуют на земле или на песке изображение животного, которого предстоит убить, и исполняют вокруг него особый ритуальный танец, имитируя в нем движения охотника, преследующего зверя. Известен и другой вариант подобной магической пляски, когда танцующие рядились в маски, изображающие животных, на которых охотилось племя, и копировали внешний облик и повадки этих животных. А. Ф. Анисимов приводит свидетельство одного этнографа о так называемой «бизоньей пляске» индейского племени манданов в Северной Америке. У манданов бизоний танец устраивался тогда, когда бизоньи стада удалялись от стойбищ индейцев, и имел целью магическим путем вернуть их и обеспечить успех в охоте. По описанию американского этнографа, в каждом туре пляски участвовали от пяти до пятнадцати индейцев. На головах у них шкуры с голов бизонов или заменяющие их маски с рогами. В руках оружие, которым обычно пользуются в охоте на бизонов. Танец со сменяющимися группами танцоров длится непрерывно до тех пор, пока не появятся бизоны, иногда две, а то и три недели. Он изображает охоту. Когда кто-либо из танцоров устает, в него пускают стрелу с затупленным наконечником. Он падает, подражая бизону. Присутствующие оттаскивают упавшего за ноги из круга, копируя свежевание бизона. Потом его отпускают, а освободившееся место в круге занимает кто-нибудь другой [1, с.67].
Похожие на этот обряды, когда в танце изображается процесс охоты на зверя, известны и у многих других народностей и многократно описаны этнографами.
На примере этого охотничьего обряда можно четко выделить несколько существенных особенностей первобытной магии. Во-первых, становится ясно, что охотничья магия возникает как продолжение охотничьих, т. е. трудовых, действий людей. Во-вторых, в «бизоньем танце» очень четко выступает главная особенность наиболее архаических магических обрядов овладения добычей: этот танец есть попытка выдать желаемое за действительное, подменить реальный процесс охоты его изображением, имитацией. Иллюзорный магический элемент здесь состоит первоначально лишь в замене реального объекта охоты его «заместителем», роль которого играет либо изображение (рисунок, скульптура), либо человек в маске животного. Фантазия первобытного человека превращает процесс подражания охоте в саму охоту, ритуальное «убийство» зверя в реальный способ обеспечения племени пищей.
Таковы зачатки магии. В этих первоначальных формах магический ритуал хотя и содержит в себе элементы веры в сверхъестественное (в виде веры в сверхъестественную связь между охотничьим ритуалом и результатами самой охоты), но они здесь сочетаются со многими другими его сторонами: с упражнением умений, силы и ловкости охотников, с познанием и точным воспроизведением повадок зверя и, наконец, с эмоционально-эстетическим освоением ритма телодвижений, что в дальнейшем послужит основой возникновения танца.
Какова же потребность, вызвавшая к жизни промысловую магию? Д.М.Угринович считает, что первобытную магию рождает «неудовлетворенная практическая потребность воздействия на силы природы» [6]. Первобытные люди во многих случаях были не в состоянии реальными практическими средствами обеспечить постоянный успех своих действий. Первобытный охотник, несмотря на всю его ловкость и умение, часто оставался без добычи. Звери обходили его ловушки, а подчас и вовсе исчезали из того района, где он охотился. Русский этнограф Л. Я. Штернберг, долгие годы изучавший быт народов Сибири и Дальнего Востока, писал: «С одинаковой заботливостью первобытный охотник изо дня в день ставит свой гениальный самострел на зверя. И вот сегодня один за другим хитрые звери приходят на его стрелу и становятся его верной добычей, но могут проходить дни и недели, когда не только ни один зверь не приблизится к его ловушке, но когда он, даже многократно пробегая мимо самого его орудия, как бы смеясь, уходит неуловимый и невидимый При всем своем искусстве в одном случае он (первобытный охотник) направляет стрелу в животное даже в самую плохую погоду и убивает зверя, а в другом случае при самых благоприятных условиях делает промах, стреляет и не попадает Одним словом, перед ним в борьбе за существование встает его величество случай, то, что мы называем удачей, счастьем и т. д., явление для него совершенно непонятное, таинственное Вот тут-то и начинается область религии»[9, с.34].