Чем кормят? поинтересовался я.
Земная кухня сегодня не очень старший повар заболел. Поэтому только бутерброды. С сыром не бери. Он из молока псевдобыков.
Кого?
Это такие сороконожки с Ганимеда. Очень удойные, потому молоко дешевое. Тут на всем экономят. Я один раз взяла пюре с котлетой, а она оказалась из мяса щелезубых сосонят. Представляешь?
Нет, сказал я, с опаской глядя в меню. А что тогда брать?
Лично я худею, заявила Мелани. Поэтому возьму только сок. Его хотя бы делают из земных порошков.
Да уж, если травиться так родным, отечественным. И все же я рискнул и взял бутерброд с курятиной. На вкус она была, как картон, зато характерно распадалась на волокна, никуда не пыталась сбежать и пахла весьма достоверно. То есть почти ничем не пахла, в отличие от нозеанцев, которые сидели за соседним столиком и усиленно пыхтели, по очереди пытаясь затолкать в необъятные рты колючий плод двудомной водоросли кибиццу.
Вернувшись в каюту, я увидел голосовое сообщение от секретаря профессора Виноградова.
«Прошу срочно явиться в офис 320А. Третья палуба. Код доступа ФФФ1».
Началось, подумал я с грустью. Сейчас будут умолять остаться, рыдать, обещать повысить зарплату на целых пятьдесят кредитов в месяц. Как отбиться, что сказать? Не справился с обязанностями, прошу отпустить на вольные хлеба? Дома заболела двоюродная собачка зятя сестры мужа, и надо срочно лететь к ней в больницу? Ладно, что-нибудь придумаю по дороге.
Проходя по третьей палубе, я мельком увидел, как Снорри демонстрирует собравшимся вокруг него удивленным шарам мой бывший глобус. У меня сразу отлегло от сердца. И да, пожалуй, буду врать про собачку. Страшно больна, без меня никак не выживет.
Набрав код доступа, я вошел в приемную. Секретарша, грузная женщина с перманентом и в роговых очках, властно указала мне на стул. Я сел. Я насторожился. Образ умирающей собачки медленно гас в моем сознании.
Михаил Евгеньевич? спросила секретарша строгим голосом. Таким обычно зачитывают права перед арестом.
Он То есть я. Да, это я.
Мы получили ваше заявление об увольнении. Что вы можете на это сказать?
Что я увольняюсь, пролепетал я. Чрезвычайные обстоятельства. Мне жаль.
Вам жаль? Чего?
Ну увольняться.
Так не увольняйтесь! грозно сказала она. Вы понимаете, в какое положение нас ставите? В школе сорок ставок людьми не охвачено. Работаем в три смены! Вы подставляете коллег!
Я молча изучал ковер под ногами. Интересный все-таки узор. Цветы, птицы. И ворс хороший, добротный, еще не притоптан.
Почему молчите? прогремела секретарша.
Давайте вы меня просто уволите, и я пойду, сказал я. Мне правда очень надо домой.
Вот так, да? Хорошо же! Зайдем с другой стороны. Вы читали наш контракт?
И тут у меня засвербело под ложечкой. Не читал! Подписал не глядя. И как его прочитать, он же огромный, как собрание сочинений первого президента Домининона. Двадцать семь томов, плюс дополнительный, с комментариями редактора, письмами читателей и справочным аппаратом.
Читал, проглотив комок, соврал я. Местами.
Так вот, там в некоторых местах, последнее слово она выделила особо написано, что вы обязаны отработать два месяца, прежде чем увольняться.
Сколько? Почему так много?
Я бы этот срок только увеличила, сказала секретарша, скрещивая мощные руки на груди. Извольте выполнять условия контракта.
Это же рабство какое-то! закричал я. А если меня дела зовут на Землю, что тогда?
Тогда платите штраф в размере десяти месячных зарплат.
Денег на штраф у меня не было. Конечно, если всерьез взяться за глобусы, я быстро себя выкуплю, но их сначала надо где-то добыть, потом привезти на Бетельгейзе. И я в отчаянии застонал.
Секретарша равнодушно смотрела на мои страдания. Вот ведь вредная! Может, заплакать, вдруг ее проймет? Нет, она целиком и полностью сделана из армированного шлакобетона. Такая отдавит жуку всех его левых и правых сестер, и ухом не поведет.
Я встал, выпрямил спину и твердо сказал:
Заявление забирать не буду. Отработаю два месяца и улечу.
Я хотел красиво, гордо выйти из приемной, но споткнулся о складку ковра, влетел в открывающуюся дверь и отшвырнул к стене Снорри, который пытался вкатиться внутрь. Будь там ворота, получился бы неплохой гол.
Батюшки! вопил Снорри, беспорядочно вращая бинокулярами. Болезня! Тела нестерпимый поверхность рана! Снорри ой-ой-ой!