Помню жившую по соседству девушку лет семнадцати. Она умерла за несколько дней до свадьбы от «боли в животе». Я тоже забегала в её саклю и видела, как она корчилась, хватаясь за правый бок, и тихо стонала, с лицом багровым от высокой температуры. Её поили настоем трав, раствором соли, но ничего не помогало.
Когда я начала изучать медицинскую науку и в частности хирургию, не раз с грустью вспоминала ту юную горянку, не сомневаясь в том, что умерла она от осложнённого аппендицита. Но такое случалось редко. Обычно большинство жителей села, проживших жизнь безвыездно, довольствуясь скудной пищей, трудясь от зари до зари, доживали до глубокой старости ста и более лет. Мужчины семидесяти-восьмидесяти лет продолжали жить активной трудовой жизнью, особенно чабаны. И в девяносто, и в сто лет они сохраняли ясное мышление. Видимо, в этом отношении определённую роль играла трезвость Коран запрещал употреблять спиртное.
Почтенных мудрых аксакалов не только лакцы, но и другие дагестанские горцы называли «умом общества». Их больше всего боялись богатые ханы, некоторые из них в давние времена старались «обезглавить» сельское общество, убивали старейшин, открыто выражавших непокорность. Так, среди аварского народа сохранилось предание о том, как один из нуцалов правителей Аварии приказал своим приближённым уничтожить стариков («лишить ума» жителей) селения Мачада. Мужчин старше шестидесяти лет истребили. А вот мачадинцам удалось спрятать мудрейшего Маллачилау.
Однажды после междоусобной войны и дележа захваченных земель и скота мачадинцев спросили, что они хотят взять землю или скот. Мачадинцы обратились за советом к Маллачилау. Тот велел взять скот, сказав, что земля никуда не денется. Правитель не сомневался в том, что это совет мудрейшего, и решил ещё раз испытать мачадинцев на сообразительность, повелев им связать ему носки из неостриженной шерсти барана. Озадаченный староста снова отправился к Маллачилау. Мудрец посоветовал найти двух баранов с длинной шерстью, выщипать и гребнями вычесать с них шерсть и связать нуцалу носки.
Когда гнёт и произвол нуцала стали невыносимыми, избавиться от него мудрец посоветовал следующим способом проникнуть под покровом ночи в столицу Хунзах и подпилить в доме правителя брёвна, на которые упирается висящий над пропастью балкон.
Маллачилау знал, что нуцал имеет привычку каждое утро выходить на балкон и обводить взглядом свои владения. Так и сделал один из вызвавшихся на тот поступок храбрецов. В то утро деспот в последний раз увидел восход солнца. Деспотизмом и жестокостью отличались не только аварские нуцалы, но и заносчивые ханы Казикумуха. Недобрую память о себе оставил в народе лакский Аглар-хан.
Когда наместник на Кавказе Ермолов притеснил мусульманское духовенство, запретив паломничество в Мекку и Медину, горцы заволновались и стали объединяться на борьбу с русскими войсками. Один из казикумухских ханов, потерпев поражение, вынужден был пойти на перемирие и в знак покорности отдать в аманаты русским своего сына Аглара. Живя и обучаясь в Петербурге, юноша не только приобщился к передовой культуре русского народа, но и вобрал в себя все пороки городской цивилизации, начиная с лицемерия, лжи, честолюбия, тщеславия, пьянства и разврата. Вместе с преданностью царскому престолу он в чине русского генерала принёс с собой в Дагестан убеждённость в преимуществе абсолютной власти и силе внушённого жестокими мерами страха.
Казикумухским ханством правил старший брат Аглара Абдурахман-хан. Он так же, как и хунзахский нуцал, после отстранения Ермолова от должности главнокомандующего войсками на Кавказе вновь перешёл на сторону русского царя, гарантировавшего сохранность его имущества, прав, привилегий и действующих адатов.
В лице появившихся духовных предводителей горцев трёх имамов, строго придерживающихся законов шариата, местные владыки, привыкшие к безраздельному правлению по принципу «кого хочу милую, кого хочу казню», усмотрели своих губителей и стали верной опорой самодержавию в его политике на Кавказе. Генерал Аглар считал себя более достойным места правителя Казикумухского ханства.
Старшего брата Абдурахман-хана, к которому не питал никаких родственных чувств, он считал дикарём, воспитанным на традициях «туземных» предков. В свою очередь Абдурахман-хан не разделял взгляды Аглара на жизнь, осуждал его склонность к пьянству и ночным оргиям с дворовой прислугой.