И это, наверное, потому, что священной, освободительной борьбе народов Чечни и Дагестана сочувствовали сами русские передовые мыслители противоборствующей стороны. При всех трёх имамах Кази-Мулле, Гамзат-беке и Шамиле на сторону мятежных горцев перебегали не единицами, а целыми ротами, особенно из польских частей, сосланных на Кавказ после восстания 1831 года в Варшаве.
Достаточно сказать, что в свите имама Гамзата и среди его приближённых было много польских офицеров. В числе телохранителей Гамзата, сопровождавших его в Хунзахскую мечеть, было более десяти поляков (см. повесть Л. Толстого «Хаджи-Мурат»). В имамате Шамиля были целые слободы и поселения русских солдат. Офицеры, мастера-оружейники, артиллеристы использовались Шамилём как специалисты в мирные дни и как союзники в военное время. Большинство из них принимали ислам и на равных правах со всеми жили в Дагестане.
Пригодных для возделывания земель не хватало, и многие жители, освоив ремесло медников, лудильщиков, уходили на зароботки в другие края. Обучились и мой отец с младшим братом мастерству лудильщика и осенью 1912 года отправились на Кубань к дальнему родственнику Хабибулле.
Хабибулла муж старшей сестры отца за несколько лет до того приобрёл на Кубани старый хуторок с землёй и развернул такую деятельность, что стал настоящим крестьянином. Одарённый от природы ясным умом, горец вывел новые урожайные сорта кубанской пшеницы, развёл крупный рогатый скот. Со временем ему дополнительно понадобилась рабочая сила.
Экономкой у него была одинокая дородная казачка, с которой он жил как с женой. Поскольку многожёнство у мусульман узаконено Кораном, на этот факт братья законной жены не обращали внимания.
Вторым подручным у Хабибуллы был расторопный, смекалистый русский паренёк-сирота. Пришёл он к нему с другом-односельчанином наниматься на работу. Обоим Хабибулла предложил дать курам корм. Первый схватил мерку, полную зерна, и высыпал содержимое на землю. Второй спросил у хозяина, сколько у него кур. «Сто», ответил хозяин.
Взял мерку и всыпал в кормушки сто жменей. Хабибулла, наблюдавший за работой хлопцев, первому в работе отказал, заявив, что хозяин из него не получится, а второго сироту оставил и сделал скотником.
Ко времени уборочной страды Хабибулла ездил нанимать людей в Ейск туда в поисках работы сходились и съезжались из деревень Центральной России простые люди. Босоногие наёмные сезонные рабочие ждали хозяев на базарной площади (бирже труда) и, чтобы не торговаться с нанимателями, на дощечке мелом обозначали цифру подённой стоимости своего труда. Разумеется, те, кто помоложе и физически здоровее, заламывали суммы побольше, а слабые и старики соглашались и на небольшую оплату.
Хабибулла, как, впрочем, и всякий рачительный хозяин, понимал, что дело ещё не в одной физической силе, что иной худой да жилистый может обойти в работе здорового, но неповоротливого. Поэтому, прежде чем нанять рабочих, он приглашал их в харчевню, щедро угощал, а сам следил, кто как ест, отбирая тех, кто ел быстрее.
Однажды после окончания уборочных работ один из сезонных рабочих спросил у хозяина, почему тот своему подручному рабочему установил плату вдвое больше, чем ему, сезонному.
А погляди на дорогу, едет обоз, пойди узнай, что за люди, подумав, ответил Хабибулла.
Купчишки из Одессы, едут в Екатеринодар, сказал, вернувшись, парень.
Что везут? спросил хозяин.
Не знаю, ответил рабочий.
Пойди спроси.
Парень побежал и, узнав, ответил:
Соль везут.
Почём пуд? спросил хозяин.
Не знаю, ответил работник.
Так пойди узнай.
Рабочий побежал и, возвратившись, сообщил:
Руль за пуд просят.
Тогда Хабибулла кликнул подручного, которому платил вдвое больше за рабочий день, и сказал ему:
Вон обоз, догони, узнай, что за люди.
Подручный сбегал и, быстро вернувшись, доложил:
Купцы из Одессы, везут в Екатеринодар соль для продажи, за пуд положили рубль.
И Хабибулла, обратившись к недовольному оплатой сезонному рабочему сказал:
Теперь ты понял, почему я плачу подручному вдвое больше?
Через несколько дней после приезда Хабибулла повёз обоих парней в станицу Челбасскую. Там он снял, заплатив за полгода вперёд, помещение, в котором они должны были открыть свою мастерскую и там же жить. Велев оставить инструменты, Хабибулла повёз земляков обратно к себе на хутор. Зная, что оба неплохие косари, попросил помочь заготовить сена скоту на зиму.