И надо же было случиться, чтоб табор наш оказался поблизости от фронта. В те времена фронт подолгу держался на одном месте, потому как вояки, каждый себе, выкапывали окопы, сидели в них и пуляли в противника. В тот первый военный год я замуж вышла, как раз летом дело было. И месяца не успела прожить с любимым, как беда стряслась.
Поехали после свадьбы мы с мужем в селение одно, к тамошнему цыгану-кузнецу. Тот цыган женился на сельской девке и покинул табор.
Мужу моему он родственником доводился. День был ясный, солнечный. Едем мы в бричке, разговариваем весело, любуемся друг другом, песни поём. Только хотел было мой Гаврил свернуть с тракта на просеку, как вдруг осадил буланого. Глянула я и увидала на обочине дороги под кустом раненого солдата русского. Лежит бедолага, стонет жалобно.
Гаврил спрыгнул с брички и к нему, помочь хотел, а солдат вдруг говорит:
Оставь меня, час мой настал, умираю. Ты, браток, лучше просьбу мою последнюю исполни.
Исполню, говори.
Солдатик тот и повелел:
Возьми в моей сумке ножницы, спустись в овраг. Раненый кивнул в сторону балки. Там внизу промеж кустов под землёй провод тянется от вражеского телефона. Ты перережь его и тем сослужишь службу не мне, а матушке нашей России.
Схватил мой Гаврила ножницы и бегом в ту балочку. А я к служивому подошла, села на корточки, спрашиваю:
Чей ты родом? Откуда?
А он тихо, загробным голосом просит:
Воды
Бросилась я к бричке, взяла кувшин и к нему. Приставила горлышко ко рту, он сделал глоток, потом уронил голову и захрипел. Жалость охватила меня, гляжу на умирающего, молоденький совсем, думаю, вот ведь горе какое, а где-то мать или жена не знает, что их касатик в эту минуту отдаёт Богу душу. Стою плачу, а сама думаю, как вернётся мой Гаврила, предадим солдатика земле и поедем дальше. И вдруг слышу крики внизу, в балке, не по-русски кричат, потом послышался выстрел и голос Гаврилы, на помощь зовёт:
Лайна-а-а!
Птицей слетела я в ту балку, гляжу, на самом дне её, где вьётся промеж травы зелёной ручеёк, несколько человек в незнакомой одежде свалили мово Гаврилу и бьют смертно. Бьют прикладами да сапожищами по голове, по лицу окровавленному.