Но дело не в этом, а в самой форме казни. Ни в какие времена кавказских войн горцы никогда не применяли этот вид унизительного уничтожения противника, не касались срамных мест, а ограничивались отсечением головы.
Иван Семёнович, пойми меня правильно, не один истинный джигит, уважающий себя горец Дагестана, истинный воин, мужчина, а тем более сын имама не позволил бы себе такую дикость.
Гирей Магомедов седьмой барак!
Когда очередь дошла до Ивана Семёновича, он обратился к разводящему:
Гражданин начальник, прошу вас, поместите меня с Магомедовым в одном бараке.
Нет там места, вот разве только в проходе, у самих дверей.
Я согласен, хоть где-нибудь.
Разводящий сделал пометки в списках, затем сказал:
Нумерация бараков начинается вот от этого здания больницы, и, протянув руку, указал пальцем в сторону приземистого двухэтажного деревянного здания.
Мы с Иваном отделились от группы этапированных и направились в сторону, где должен был находиться барак 7.
В небольшом коридоре, не отделённом от длинного барака, мы остановились, вглядываясь в полумрак низкого помещения. Вдоль стен в три яруса были установлены деревянные нары. Посреди барака стоял длинный во весь барак узкий стол с такими же длинными деревянными скамьями.
В небольших промежутках между нарами виделись маленькие, зарешёченные оконца. Освещался огромный барак двумя лампочками.
От разбросанного на нарах различного барахла и раскиданных на полу кирзовых сапог, валенок и прочего вид барака производил удручающее впечатление, а запах дыма, смешанного с испарениями, исходившими от десятков людей, действовал одуряющее на вошедшего со двора.
Увидев нас, стоящих в нерешительности, один из зеков с рыженькими усиками и узким лисьим лицом, соскользнув с ближайших нар, схватил с пола какую-то тряпку, стряхнул её и, расстелив перед нами, воскликнул со слащавой улыбочкой, отвесив низкий поклон:
Добро пожаловать, господа из пятьдесят восьмой статьи если я не ошибаюсь
Уголовник, хамлюга, подумал я и, поддев носком сапога тряпку, швырнул её в сторону обладателя лисьей мордочки.
Ого, видать калачик не тёртый, послышался чей-то голос с нижних нар.
Не обращая ни на кого внимания, отыскал тут же поблизости пустые нары, подошёл к ним, кинул вещмешок и присел. То же самое сделал Иван Семёнович. Так мы просидели некоторое время, усталые, не реагирующие на любопытные взгляды зеков, устало развалившихся после работы и ужина на своих матрасах, набитых соломой.
Ваня, давай устраивайся здесь, а я пойду вон на то свободное место, сказал я, кивнув головою на топчан, стоявший возле входа.
Нет, нет, ни в коем случае, то место моё, я ведь сам напросился, стал возмущаться Иван. Но я удержал его, убедив, что мне будет лучше в прохладном месте.
Когда я со своими вещмешком направился было к топчану, здоровенный, худой верзила, лежавший, закинув руки за голову на одной из нар нижнего ряда, шевельнув длинной ногой в кирзовом сапоге, что-то прохрипел, глядя злющими глазами из-под полуприкрытых тяжёлых красных век.
Я глянул на него с презрением и отвернулся. Но когда я проходил мимо его нар, он рывком скользнул вперёд и ударил меня носком сапога в бок.
Вы что хамите, молодой человек! возмущённо воскликнул Иван Семёнович, а я швырнул свою ношу на пол, схватил обеими руками ту самую ногу, которую верзила не успел отдёрнуть и со всего маху сбросил его с нар на пол.
Ого! Ты гля! Видать фартовый антилягент, «Шкелета» положил на пол, послышались грубые голоса.
Я, стараясь не выдать внутреннего волнения, стоял спокойно, выжидая, пока поднимется «Шкелет».
Широкостный, истощённый, с выдающимися скулами, тяжёлой нижней челюстью, он на самом деле казался походившим на скелет гигантом.
Неторопливо поднявшись с пола, он стал, растопырив ноги, потёр ладонь о ладонь, медленно засучил рукава грязной холщовой рубахи, затем чуть прогнулся вперёд, протянул в мою сторону длинные руки со скрюченными, как у стариков, узловатыми пальцами.
Не шевелясь, продолжил я стоять, разглядывая движения противника, чтобы половчее отразить его нападение.
Кто-то из дружков, видя, что «Шкелет» в нерешительности сделал шаг вправо, затем влево, не выдержав, воскликнул:
Медленно шевелишь костями.
Я не испугался, видя перед собой неуклюжего истощённого гиганта. Единственное, чего я боялся, это нападения его дружков сзади.