Попробуем сыграть ва-банк.
Они отходят, задымились,
Я тоже «хаммер» отведу,
ПТУР хорошо замаскируйте,
Их пулеметом отвлеку.
Цель уточню я минометам,
Танк будет вновь переезжать,
Тогда, и шансы у вас будут,
Его стрелой своей достать.
Возьми ручных гранатометов,
И пару я себе возьму,
«Трубу» ведь заряжать не быстро,
Из них стреляйте по нему.
Но, лишь когда корму покажет,
В лоб только зря будешь стрелять,
Смотрит в бинокль и вещает:
Левее восемь, вперед пять.
Мины ложатся совсем рядом,
Скорей всего скоро пойдет,
Быстрей ползите к тому камню,
Установите свой расчет.
Завел машину, ехал задом,
К горевшей технике своей,
В которой потерял он сразу,
Десять проверенных людей.
Двоих живых он обнаружил,
Возле горящей БМП,
Один без ног и без сознанья,
Другой с одной рукой в руке.
Смог обколоть ее морфином,
И кровь жгутом остановить.
Могу стрелять из пулемета
Солдат пытался доложить.
На жгут, морфин, займись вот этим,
Не то он кровью истечет,
Шанс не велик с гранатометом,
После пойдешь за пулемет.
А, Алабама и товарищ,
Ползли с железом на спине,
Тот был крупней, тащил треногу,
С гранатометом на ремне.
Труба досталась Алабаме,
И РПГ был за спиной.
«Еще чуть-чуть и вот он камень,
Прикрыть он сможет нас собой».
Танк, в самом деле, снялся с места,
Сержант по рации: Огонь!
Противник дал нам шанс, ребята,
Мчится по полю словно конь!
Один, второй, и оба мимо.
Да, расстоянье велико,
Если б стреляли на ученьях,
Сержант сказал бы: «в молоко».
А кэп попал, но неудачно,
Фару «луна» он с башни снес,
И вновь танк стал недосягаем,
Все дело, осложнив всерьез.
Спустя минуту выстрел танка,
«Хаммер» подбросил над землей,
Сержант умолк, соединился,
Со своей взводною семьей.
В прицел увидел Алабама,
Как покидает место танк,
«Вот это да, остановился,
Кумулятив в трубе ва-банк!»
Танкисты вылезли на башню,
Смотрят в бинокль по одному,
«Секунды вам, враги, остались,
Лишь перекрестия сведу».
Но вдруг, танкист расчет заметил,
Предупредив всех, прыгнул в танк,
И башня в сторону расчета,
Вдруг повернулась «Да, ва-банк».
Кресты сошлись на русском танке,
И Алабама «пуск» нажал,
В прицел, увидев пыль и вспышку,
Как дым из пушки вытекал.
«Все же успел» Мелькнули мысли.
«Какой хороший механизм,
Что танк так быстро заряжает,
И его создал коммунизм»
Страшный удар в глаза и уши,
Адская боль, то свет, то тьма,
Открыл глаза, земля дымилась,
Лежала рядом голова.
И хаотично был разбросан,
Кишечник этой головы,
Чужим жильем нутро запахло,
Глаза закрылись. «Мы мертвы»
В неописуемом блаженстве,
Не познанным за столько лет,
Он поднимался над телами,
Его тянул небесный свет.
***
А в пятисотметровой зоне,
Без башни танк стоял в огне,
Владимира несли по полю,
Поочередно на спине.
Сильный удар пришелся в башню,
В лоб с командирской стороны,
Кумулятив промыл дыру в ней,
Внутрь вплеснув поток брони.
Кровь из ушей, ожоги тела,
Контузия и боли шок,
Но экипаж не растерялся,
Быстро товарища извлек.
Танк запылал, комплект взорвался,
Башня поднялась на огне,
И он, теряющий сознание,
Смотрел на все словно во сне.
Как бы в замедлившихся кадрах,
Упала рядом, пыль подняв,
И все кто мог, перекрестились,
За Божье чудо все приняв.
Чудом успели, да, Серега?
Доли секунды, правда, кэп.
Значит, не зря достать рискнули,
Чуть не сгорел, хотя ослеп
Нет, не ослеп, глаза я видел,
Он просто сильно обгорел.
Так что, не зря все, потащили,
У каждого здесь свой удел.
Уже он видел не глазами,
Боль отключилась, он взлетел,
Тоннель светился ярким светом,
И он в него войти хотел.
С улыбкой тело провожая,
Что нес по полю его кэп,
Он от блаженства отключился,
От света яркого ослеп
***
Открыл глаза, белым бело все.
«Толи тоннель, толи просвет»,