«Нет, нет! думал я. Тут замешана не любовь, а страх».
Я так заинтересовался этим вопросом, что заговорил о нем с Джоном. Он в это время находился в своей небольшой лаборатории и был поглощен рядом опытов по добыванию какого-то газа, заставившего нас обоих раскашляться. Я воспользовался этим обстоятельством, заставившим нас выйти на свежий воздух, чтобы заговорить об интересовавшем меня вопросе.
Сколько времени, вы говорите, мисс Воррендер находится в доме вашего дяди?
Джон бросил на меня ехидный взгляд и пригрозил своим обожженным кислотой пальцем.
Вы что-то очень интересуетесь дочерью покойного и незабвенного Ахмет Кенгхис-Кхана, сказал он.
Само собой, откровенно признался я. Я впервые встречаюсь с человеком такого романтического типа.
Будьте осторожны, душенька, назидательно пробурчал Джон. Заниматься перед экзаменами таким делом отнюдь не годится.
Не болтайте глупостей, возразил я. Если бы кто-нибудь услыхал вас, он, наверное, вообразил бы, что я влюблен в мисс Воррендер. Нет, нет! Я смотрю на нее как на любопытную психологическую проблему, но и только.
Вот, вот, и больше ничего. Только проблема.
Джон, должно быть, еще не очухался от своего одуряющего газа. Его тон становился положительно невозможен.
Вернемся-ка лучше к моему первому вопросу, сказал я. Итак, сколько времени она живет здесь?
Около десяти недель.
А Копперторн?
Больше двух лет.
А не были они знакомы раньше?
О нет, это вещь совершенно невозможная, категорически заявил Джон. Она приехала из Германии. Я сам читал письмо старого коммерсанта, в котором он описывал ее прошлую жизнь. Копперторн же все время безвыездно жил в Йоркшире, кроме двух лет, проведенных им в Кембриджском университете. Ему пришлось покинуть университет при каких-то не особенно-то лестных для него обстоятельствах.
А именно?
Не знаю. Дело сохранили в тайне. Мне кажется, дядя Иеремия знает, в чем тут соль. У него есть страсть отыскивать разное отребье и ставить его на ноги. Он наверняка когда-нибудь нарвется с каким-нибудь субъектом подобного сорта.
Итак Копперторн и мисс Воррендер всего несколько недель назад были совсем чужими друг другу?
Совершенно. А теперь, я думаю, мне пора взяться снова за мои реторты.
Плюньте вы на них! вскричал я, удерживая его за руку. У меня есть еще кое о чем поговорить с вами. Если они знакомы всего несколько недель, как он мог приобрести над ней такую власть?
Джон посмотрел на меня, разинув рот.
Власть?
Ну да, влияние, которое он имеет на нее.
Милый Гуго, серьезно начал мой приятель, у меня нет привычки цитировать Евангелие, но теперь мне сам просится на язык один текст, а именно: «Слишком много знания сделало их безумными». Вы слишком много занимались последние дни.
Вы, значит, хотите сказать, что никогда не замечали тайных отношений, существующих между гувернанткой и секретарем вашего дяди? вскричал я.
Хватите-ка бромистого калия, сказал Джон. Это сильно успокаивает, особенно если взять дозу в двадцать граммов.
Обзаведитесь очками. Вам, право, не мешает обзавестись ими.
Метнув эту парфянскую стрелу, я повернулся и пошел прочь, чувствуя себя сильно раздосадованным.
Не прошел я и двадцати шагов, как увидал парочку, о которой только что говорил с моим приятелем.
Она стояла, прислонившись к солнечным часам; он стоял против нее. Он что-то горячо толковал ей, делая по временам резкие жесты. Склонившись над нею длинным телом, он походил, со своими жестами длинных рук, на огромную летучую мышь, взвившуюся над жертвой.
Я помню, что мне сразу же пришло в голову это сравнение, еще более утвердившееся, когда я увидал ужас и испуг, просвечивавшие в каждой черточке ее прелестного лица.
Эта картинка служила такой прелестной иллюстрацией к упомянутому выше тексту, что мне страшно захотелось вернуться в лабораторию и заставить Джона неверующего полюбоваться ею.
Но я не успел привести моего намерения в исполнение, потому что был замечен Копперторном. Он повернулся и начал удаляться от меня по направлению к лесу; мисс пошла за ним, сбивая на ходу зонтиком придорожные цветы.
Я вернулся к себе, решив взяться за занятия. Но как я ни заставлял себя, мой ум никак не хотел сосредоточиться на книгах: он все время обращался к тайне.
Джон сообщил мне, что прошлое Копперторна не лишено пятен; несмотря на это, ему удалось приобрести огромное влияние на своего патрона. Я объяснял себе это тем тактом и искусством, с какими он потакал и поощрял поэтическую манию принципала. Но как объяснить не менее очевидное влияние этого человека на гувернантку? У нее нет никакой слабости, которой можно было бы потакать.