Я открыл двери, и мы вступили в длинную темную аллею, поросшую длинной густой травой, обсаженную с обеих сторон роскошным дубняком, ветки которого, сплетаясь над нашими головами, образовали живой свод такой густоты, что сумерки дня превратились в этой аллее в полную тьму.
Боюсь, что наша аллея не очень-то понравится вам, смеясь, сказал Терстон. Но у моего старика есть мания: давать полную волю природе. А вот и Дункельтвейт.
При этой фразе моего приятеля мы обогнули поворот аллеи, отмеченный огромнейшим дубом, высившимся над прочими, и очутились перед огромным квадратной формы зданием. Весь низ здания был в тени, но верхний ряд окон сверкал кровавым отблеском заката.
Навстречу нам выбежал слуга в ливрее, поспешивший взять лошадь под уздцы, как только экипаж остановился.
Можете отвести ее в конюшню, Илья, произнес мой приятель, когда мы вышли из экипажа. Гуго, позвольте мне представить вас моему дяде Иеремии.
Как поживаете? Как поживаете? раздался чей-то дрожащий надтреснутый голос.
Подняв глаза, я увидал человека небольшого роста с красным лицом, поджидавшего нас на пороге, с куском материи, обмотанным вокруг головы, как на портретах Иопа и других знаменитостей XVIII столетия.
Ноги его были обуты в пару огромнейших туфель. Эти туфли были так неподходящи к его худым, как спички, ногам, что ему приходилось волочить ноги, чтобы не растерять при ходьбе свою чудовищную обувь.
Вы, должно быть, страшно устали, сэр, да и промерзли тоже, странным, отрывистым тоном промолвил он, пожимая мне руку. Мы должны показать вам всю мощь нашего гостеприимства, ей-ей должны, сэр. Это гостеприимство одна из добродетелей былых дней, которая еще хранится нами в наш практический век. Не угодно ли выслушать:
Руки йоркширцев крепки и сильны,
Но как жарки йоркширцев сердца!
Это факт, смею вас уверить, дорогой сэр. Эти стихи из одной моей поэмы. А какой именно, мистер Копперторн?
Из «Преследования Борроделы», произнес чей-то голос за спиной старика, и при свете тусклой лампы, висевшей в прихожей, выступила высокая фигура мужчины с длинным лицом.
Джон представил нас друг другу.
Во время последовавшего за сим рукопожатия рука молодого секретаря показалась мне какой-то липкой и неприятной.
Мой приятель проводил меня в мою комнату через целую сеть коридоров и переходов, соединявшихся между собой по старинной моде лестницами. Но пути я обратил внимание на толщину стен и на неравномерную высоту комнат, заставлявшую предполагать существование тайников.
Моя комната, как и писал Джон, оказалась восхитительным уютным уголком с камином и этажеркой, уставленной книгами. Когда я снял сапоги и надел туфли, я искренне поздравил себя с тем, что согласился принять это приглашение посетить Йоркшир.
Глава II
Когда мы спустились в столовую, там уже все были в сборе. Старик Иеремия сидел во главе стола, имея по правую руку молодую даму, жгучую брюнетку, с черными глазами и волосами, которую отрекомендовал мне под именем мисс Воррендер. Рядом с ней сидели мальчик и девочка, очевидно, ее ученики.
Меня посадили против нее и по правую руку от Копперторна. Джон сел vis-a-vis с дядей.
Я и сейчас помню желтоватый свет лампы, обливавший a la Rembrandt лица застольной компании, те самые лица, которым впоследствии было суждено так сильно возбудить мое любопытство.
Это был очень приятный обед, помимо превосходной кухни и хорошего аппетита, разыгравшегося у меня во время путешествия. Дядя Иеремия, обрадовавшись свежему слушателю, так и сыпал анекдотами и цитатами. Мисс Воррендер и Копперторн говорили мало; но немногие фразы, произнесенные последним, обнаружили в нем вдумчивого и воспитанного человека. Что же касается Джона, то у нас с ним было столько общих воспоминаний и по колледжу, и позднейшего периода, что я, право, боюсь, что он не воздал обеду всего того, что тот заслуживал.
Когда подали десерт, мисс Воррендер увела детей. Дядя Иеремия удалился в библиотеку, в которой скоро раздался его голос, диктовавший что-то секретарю.
Мы с моим старым приятелем остались еще посидеть у камина, перебирая разные события, происшедшие с каждым из нас со дня нашей последней встречи.
Ну, а что вы скажете насчет нашего дома? улыбаясь, спросил он.
Я ответил, что меня очень заинтересовало все виденное.
Ваш дядя большой оригинал. Он очень понравился мне.