Лея так и стояла, обнимая меня и поглаживая по волосам. Я вздохнула и решительно встала.
Ты посиди здесь, а я погуляю немного.
Нельзя, пока Глеб не вернётся, тебя из комнаты не выпустят, там уже охрана стоит. Андрей сказал.
Молодец, Андрей, смог, да и Лея молодец. У них всё получится, они смогут, главное живы. От меня тоже многое зависит, правда, это уже сложнее, но я буду стараться.
Лея, нам надо репетировать концерт, скажи Андрею, чтобы он подобрал для твоего голоса романсы, а сейчас про рябину ещё раз вдвоём, у меня голос ниже и хриплый, надо звучание подобрать. Война войной, а концерт генерал не отменял, приказ будем исполнять.
Лея удивлённо на меня посмотрела, но глаза посветлели, и она улыбнулась. Вот и хорошо, сколько бы ни было времени, оно наше. Охране тоже полезно иногда песни послушать, особенно когда жена командора поёт, хоть и ужасно, но зато статус позволяет любые звуки исполнять, и всем будет нравиться. Я несколько раз напела эту песню в разной тональности исполнения и с разной скоростью произношения слов, объяснила Лее, как от этого меняется смысл песни. Спела про виноватую, которую проорала Глебу от волнения, и тоже в двух вариантах: один, как тогда, только тише и мелодичней, а второй жалобный, страдающий. Занятая объяснениями о тональности песни, я не сразу заметила, что Лея насторожилась и отпустила мою руку, которую всё время держала. Только когда она встала и отошла к окну, я поняла Глеб вернулся.
Глеб вернулся?
Да.
Хорошо, ты же должна его здесь ждать, вот и сиди. Мы делом заняты, его приказ исполняем. Песни слышал?
Лея кивнула, показала два пальца, значит вторую, вот и хорошо, она ему полезна для понимания женской души. Да и пусть знает, мы работаем, от приказа не отлыниваем. Он, небось, надеялся, что мы тут в слезах и думах о тяжёлой жизни, а мы песни поём. Правда, тоже о страдании, но о любви, что страдаем о любви. Я даже решила ещё что-нибудь этакое исполнить, но не успела, вошёл Глеб. Он мельком глянул на Лею и приказал:
Свободна.
Лея быстро вышла. Я села на кровать и опустила глаза. У меня промелькнула мысль устроить ему представление, но не решилась, слишком опасно, возьмёт и передумает Лею прощать. Будем покорной женой, как в гареме, решение султана закон. Глеб оказался передо мной, наклонился и взял за руку.
Посуду нести?
Зачем?
Бить на мелкие осколки.
Нет, посуду я бить не буду.
Глеб поднял моё лицо и посмотрел в глаза, я была спокойна, песни помогли, поэтому выдержала его синий взгляд. Он вздохнул тяжело, ничего не сказал и встал.
Глеб.
Решительно вздохнув, я спросила:
Может меня действительно в сейф поселить безвылазно? Будете обеды с ужинами туда приносить, иногда в гости ходить. Я привыкну, я же из дворца и так редко выхожу, пространство ограничится, но я привыкну с годами. Да и песни мои никто слышать не будет, можно сколько угодно подвывать, даже громко.
Взяв его за руку, я погладила ладонь, приложила к своей щеке.
Ты тоже иногда приходить будешь между своими войнами, я буду тебя ждать.
Он мгновенно опустился передо мной на пол и внимательно стал рассматривать.
Что ты придумала?
Ничего, правда, ничего. Я всё поняла, только ведь меня не изменить, понимаешь? Я уже такая, если бы мне было двадцать, то ещё можно перевоспитать как-то, а я уже взрослая. Даже старая. Кто знает, сколько мне осталось жить, я не хочу, чтобы в остатке этой жизни были погубленные из-за меня жизни, чьи бы они ни были. Особенно такие, как Андрей и Лея.
Глеб опустил голову, но я взяла его лицо ладонями, подняла и сказала:
Я тебя понимаю, как тогда с Алисой, но допустить гибели Леи не могу, лучше посади меня навечно в сейф.
Слёз не было, хотя внутри меня всё разрывалось, сердце неслось как поезд и руки подрагивали. Если он сейчас меня не поймёт, тогда всё бесполезно нам никогда не соединить два наших мира. Я провела пальцами по его глазам синим невероятно, они, казалось, светились он их закрыл, и я пожалела об этом, губам, но поцеловать не позволила, сразу убрала пальцы. Вздохнула и взяла его за руку:
Пойдём.
Куда?
В сейф, проводи меня.
Но Глеб не встал, поцеловал мою руку, приложил к лицу, как будто вдохнул мой запах и тихо рассмеялся:
Ты бесподобна, нет в целой вселенной другой Хорошо.
Он резко встал, но остановил меня, положив руку на плечо.