А может мы попали в будущее? предположил Витька.
Я не уверен в этом. Почему вокруг всё плоское и бумажное?
Мамка меня убьёт! задумчиво протянул мой друг.
Хочу напомнить тебе, что открыть книгу было твоей идеей.
Витька замолчал, насупился и перевёл взгляд на книгу.
Мишка, я всё понял! радостно закричал он.
Что ты понял? сердито переспросил я.
Нам нужно открыть книгу, чтобы снова оказаться дома, вот и всё.
Точно! Поэтому тётя Лена просила принести книгу к ней в палату. Она хотела вернуться в этот мир, задумчиво произнёс я.
Скорей открывай её! закричал Витька. А то меня мамка убьёт.
В это мгновение над нами нависли разноцветные бабочки. Размером они были, чуть ли не с нас. Лёгкие крылья напоминали прозрачный целлофан. Некоторые были зеленого цвета с крупными синими пятнами, тельце их смахивало на радугу, которая всё время менялась, стоило бабочке пару раз взмахнуть крыльями. Цвета как будто бегали, меняясь местами, и были похожи на волшебный водопад. Другие бабочки походили на светлячков, их крылышки сверкали и ослепляли, как солнечные лучи. Мы с Витькой замерли, любуясь необыкновенной красотой. Друг забыл про свою маму, задрал голову вверх и затараторил, не давая мне произнести ни слова.
Мишка, смотри, смотри! Какая красота. А вот эта. Смотри, смотри! он хватал меня за плечо и тряс, как ненормальный, тыча пальцем в небо.
Вдруг оглушающий вопль отвлёк наше внимание от удивительных бабочек. За деревьями был слышен громкий жалобный детский крик.
Помогите! Помогите! Помогите!
Мы с Витькой переглянулись и сломя голову побежали в сторону зовущего на помощь. Из-за деревьев выглядывали огромные бутоны коричневых цветов в белую полоску. Наивные бабочки, пролетая мимо них, оказывались в их пасти. Цветы плотоядно поглощали всё, что было возможно. Если что-то пролетало мимо них, стебли вытягивались, и бутон сразу же съедал свою жертву. В воздухе образовался запах опасности, который оглушал нас своей тревожностью.
Что-то мне не очень хочется попасть на обед в пасть кровожадного цветка! пролепетал Витька.
Кто-то звал на помощь! перебил его я.
Видимо тот, кто звал на помощь, уже в желудке этого чудовища, так что мы всё равно ничего не сможем сделать. Открывай книгу, Мишка. Я домой хочу!
Я ещё сильней сжал книгу. Некто просил помощи, а мы, как два последних труса, должны были бросить его. Трусость, конечно, свойственна каждому человеку и порой, оценив ситуацию всесторонне, невозможно определить степень благородства. Ведь эта черта соседствует с трусостью и не всегда чётко определяет границы.
Будет ли это благородно? спросил я Витьку. Он с волнением посмотрел на меня, но ничего не ответил. Мы вгляделись в кусты плотоядных цветов.
Вдалеке виднелись чьи-то слабые руки, которые взывали о помощи.
Помогите! Помогите!
И вдруг, осознав, что благородство сильнее моего страха, я стал срывать с деревьев атласные ленты. Витька промолчал, догадавшись о моём намерении. Подхватив их, он связал ленты между собой. У нас получился крепкий канат. Теперь нужно было придумать к чему его привязать. Я хотел перепрыгнуть пропасть с цветами, как Тарзан, и спасти умирающую жертву. Это было бы вполне в духе Кирилла Соколова. Ведь он, не раздумывая, уже бы находился по ту сторону поляны. А чем я хуже него? Разве я просто начитанный слабак? Почему бы именно в этот момент мне не стать сильным? Я знал, что могу опровергнуть слова своего соседа быть начитанным не означает быть слабым. Стать образованным и сильным вот мой удел!
Деревья были слишком хрупкими, и если бы я привязал ленты к веткам, то попал бы в пасть к этим чудовищам, так и не узнав, кто же так настойчиво просит помощи. Мы с Витькой заметались над обрывом. Нужно было срочно принимать решение. Что делать дальше?
Мишка, смотри! закричал друг. Он показал мне торчащую скалу, на которой виднелись длинные, крючковатые камни. Мы с трудом накинули канат на камень, затем завязали большую петлю на его конце.
Витька, даже если меня проглотит этот злосчастный цветок, тяни канат изо всех сил! Мы должны вернуться домой! Понял меня?
Мишка, я не вернусь без тебя, а то меня мамка убьёт! Буду до последнего вздоха тащить тебя из пропасти.
Я кивнул своему другу, не понимая, чего он боится больше своей мамы или потерять меня. Дружба в этот момент находилась на неопределённой черте и граничила с тревожным страхом. Я затянул петлю на поясе.