Это же дом Эла, сказал Эдуард. Его не узнать.
А что с ним стало?
С кем? С Элом?
Нет, с домом, спросил Винс.
Его много раз продавали, но никто там долго не задерживался, как только люди узнавали о том, что там произошло, они долго не могли там находиться, и почти в каждом выпуске газеты, была продажа дома. Позже его просто оставили в покое.
А кто выставлял дом на продажу? спросил Винс.
Некое бюро «Сейлхаус», контора однодневка, после того как они не смогли продать дом, они закрылись, а дом не был не чьим, еще тогда когда его продавали, ответил Эдуард.
А как так, дом достался этой компании?
Они выкупили у родственников Эла подешевле, а выставляли подороже, ответил он и взглянул на экран телевизора. Во что превратился дом. На экране камера показала крупным планом почерневший от времени дом, с обвисшей крышей. Стекла в окнах были выбиты, а где-то даже было отломано окно. Зато стены были покрыты живописью.
О черт, да там, похоже, собираются сатанисты, воскликнул Винс увидев пентаграммы на стенах дома.
И ты хочешь, чтобы я туда пошел? спросил Эдуард.
Тс-с-с. зашикал на него Винс и включил погромче звук. На экрене появился репортер.
Дом, некогда принадлежавший Элу Мастерсону, облюбовали сатанисты, сказал он. Как мы видим, на стенах надлежащая символика, а где-то даже видны следы крови, и кровь, скорее всего, принадлежит животным, за это дело возьмется полиция, а именно шериф Шеффорд.
А разве не мы? удивленно переспросил Винс.
Нет, дом находиться на территории Шеффорда, и контора, которая его продавала тоже на его территории, ответил Эдуард.
Это хорошо, сказал Винс и уставился на экран. А тем временем камера, уже показывала коридор и прихожую дома. Некогда голубые обои теперь выглядели, светло-голубыми, а местами даже посерели. Камера показала угол ободранных обоев, где как показалось? все заметили? какую-то маленькую дверь.
Это что тайник? спросил Винс.
Не знаю, ответил Эдуард. Вполне возможно, но почему его не открыли, или старый олух Мастерсон, сделал обманку, а на самом деле там просто стена.
А что в доме много таких тайником?
Предостаточно, Эл был жадным, ему всюду мерещилось, что его деньги могут найти и украсть, ему казалось, что он плохо их прячет, поэтому весь дом был начинен этими лже-тайниками, дабы запутать грабителя, ответил он и вспомнил, как, однажды Эл ему, как-то за шахматами рассказал об одном таком секрете, как лже-тайники.
Теперь камера показывала пол. Половицы были вздутыми от влаги. Местами даже были дыры, осколки от штукатурки усеяли весь пол. Где-то виднелись бутылки от алкогольных напитков и содовой.
И ты меня туда отправляешь? еще раз спросил Эдуард. Ты с ума сошел, а если я подпол провалюсь?
Черт, Эд!
Ты будешь прикрывать меня?
Нет!
Я не буду тогда работать на тебя, отрезал Эд.
Черт! Хорошо!
Тогда пойдем сегодня, а Винс?
Эд!
Или я не работаю, тебе шериф запретил пользоваться моими услугами, напомнил Эд. (Эд прекрасно знал, что полиция не любит пользоваться услугами частных детективов).
Хорошо, согласился Винс.
На экране появился кухонный стол с печатью Бафомета, начерченной то ли кровью, то ли краской. На столе были какие-то черные перья, скорее всего ворона. На стене кто-то написал: « БИЛЛ ХОУЛ, ДА БУДЕТ ТВОЯ ДУША БЕССМЕРТНА».
Видел? спросил Эд. Как раз Винс по твою душу.
Видел! Надеюсь, это нам, что-то даст, ответил Винс и уставился на экран телевизора. Там показывали какие-то газетные вырезки, как они догадались с Биллом Хоулом.
Похоже, среди тех сатанистов, есть поклонник или поклонники Хоула, ответил Винс.
Похоже на то.
Внезапно, прервали срочным выпуском новостей о войне в Сирии.
О, черт! Опять эта война, воскликнул Эд и выключил телевизор.
Пойдем к полуночи? предложил Винс.
Эд скептически посмотрел на Винс.
Эд, днем, нас могут увидеть, а ночью нет, стал оправдываться Винс.
Черт! Винс, во что ты меня втянул, тяжело вздохнул Эд и нехотя кивнул в ответ.
Хорошо, я подъеду к полуночи, сказал, Винс и уже было, собрался вставать с дивана, но внезапно на плечо легла рука Эда.
Винс, возьми с собой ствол, мы не знаем, на что там можем наткнуться или на кого, взволнованно сказал Эд и посмотрел на Винса встревоженным взглядом.