Рина
Амир, не говори ничего, молчи, ничего не изменить. Мари, я хочу остаться одна, я прошу, Амир пожалуйста
Я закрыла лицо руками, сложно всё время быть сильной, когда-нибудь броня пробивается изнутри и рассыпается осколками невозможности. Мягкие пальчики Мари коснулись моей руки и исчезли, через мгновение я почувствовала, что Амир взял меня на руки и куда-то сел.
Море опять бушевало и кидалось в стекло каплями.
Уходи, я прошу тебя, уходи
Я не уйду. Ты никогда не останешься одна.
Он гладил меня по волосам, иногда касался губами, прижимал голову к своей груди. И я заплакала, слезы тихо лились и оставляли на щеках горячие дорожки, Амир касался их пальцем, убирал, но следующая слеза уже катилась вслед. Сквозь всхлипы я прошептала:
Прости, я сейчас успокоюсь, я всё правильно
Что правильно?
Я тебя не люблю, а Ани любит, сразу полюбила розы сказали ей, что ты её судьба.
Руки Амира замерли, а я попыталась встать, но бороться с ними это как чугун разгибать, и, осознав безнадёжность, мне пришлось продолжить свою безумную речь на его коленях. Утерев ладошками щёки и вздохнув, я заговорила:
Амир, я не люблю тебя, это не настоящая любовь. Я на самом деле не умею любить, мне сейчас плохо, очень тяжело, потому что потому, что я очень надеялась, мечтала о любви, мне казалось когда-нибудь ты я в общем, может бы и получилось. Ани любит тебя сейчас, она удивительная, очень настоящая, добрая, ласковая а я ты на мне первые свои моменты чувственности так получилось на мне как тренировался для Ани. Понимаешь, я только ступенька к твоему настоящему счастью ты проснулся рядом со мной от своего долгого сна, а жить, как вождь и как мужчина будешь с Ани. Амир, она прекрасная девушка, настоящая жена вождя, она уже мудрая, всё понимает, и уже сейчас готова ради тебя на всё Она будет слушаться тебя во всём, понимать тебя, никаких разборок и непониманий и её не надо будет спасать от собственной глупости, как меня. Амир, теперь всё будет правильно, спокойно, ты ты будешь счастлив, а я я буду где-нибудь очень далеко от вас. Амир, а можно меня к кристаллу, там комнатка есть, или в горы, помнишь, домик, где мы с Фисой
Я замерла, не надо было о Фисе говорить, но в порыве описания своей будущей тоскливой жизни совсем забылась.
песни я учила. Амир, она лишь орудие она Анфиса это закон. Отпусти меня.
Но Амир только сильнее меня к себе прижал, руки стали такими обжигающими, что я чувствовала их через одежду.
Амир, ты уже чужой муж, ну, почти. Отпусти меня.
Я твой муж.
И вдруг он издал звук, очень похожий на хихиканье, но так как грозный вождь хихикать не может априори, то я решила уточнить и посмотрела на него. Амир улыбался и глаза светились голубизной.
У меня будет гарем.
Он вскочил, чмокнул в щёку, уложил меня на постель и исчез. А я лежала в полной растерянности, неужели Амир на самом деле собирается Гарем?!!! Моё возмущённое пыхтение прервал Роберт.
Рина, как ты себя чувствуешь?
Хорошо. Что с Фисой?
С ней говорит Амир.
Где она?
В доме.
Роберт устроился на полу и взял меня за руку.
Только не говори мне, что
Амир её не убьет.
Я знаю.
Рина, то, что сделала Анфиса
Она спасла меня, если бы не она, я бы не выжила тогда. И потом она меня спасала. Могла и сейчас промолчать всё так и должно быть. Подожди, дай сказать. Закон прав Амир вождь и у него должна быть настоящая жизнь. Я батарейка и ступенька и ещё что-нибудь, аппарат для восстановления вождя. Вот. А для настоящей жизни родилась Ани. И не спорь со мной.
Я не спорю.
Мысль о гареме раздражала, и Роберт попал под это состояние. Думать о том, что я вообще-то могу просто погибнуть в любой момент из-за возможных чувств Амира я не хотела, так как не верила в это. Как говорила одна моя учительница: гормоны взыграли от долгого воздержания, но любовь к этому отношения не имеет. Мне больно от собственной очередной наивной надежды, которую судьба задавила сразу, предъявив настоящую претендентку на любовь избранника. И то, как Амир радостно решил организовать гарем, только подтвердило его истинное желание. Вроде как и я остаюсь в собственности, не обидел немедленным разводом, и настоящая жена, молодая и красивая, под боком совершенно официально. Недоверие к Амиру поднялось в душе гигантским ледяным айсбергом.