«Есть ли оно вообще на Земле, место, где я хочу быть? Есть ли на Земле место»
Глоток кофе и опять: «Есть на земле место», пока некий голос ниоткуда не подхватил начало фразы:
«Если есть на Земле место, где времена просвечивают одно сквозь другое, где они живут, действуют и завораживают пришлеца все сразу, то это»
«Да, и что это?» оживилась я, охотно вступая в беседу.
«В душистой текучей смоле здешних огромных елей увязли все времена. Не могут уйти, исчезнуть, но живут, бьются, пробиваются и действуют открыто и прямо», продолжал петь свою вдохновенную песню голос, не обращая на меня никакого внимания.
«Вот кельты смотрят на солнце через круглую дыру в скале своей обсерватории, вот германцы готовятся принести жертву Вотану на священных камнях, вот трубит охотничий рожок графа-разбойника Регенштайна и гончие помчались сквозь утренний туман, вот тамплиеры спешно поднимают мост, чтобы драться за один из своих последних замков.»
«Уважаю тамплиеров! И где же это веселенькое местечко, где оно?» опять встряла я.
«Фрау Велерт, в совсем еще как новеньком платье своей прабабки, вяжет мужу носки овечьей шерсти, ведь скоро зима», доверительно сообщил голос. Он звучал изнутри, но был как будто не моим. Я не знала никакой фрау Велерт, и меня, к счастью, не волновали ничьи носки.
«Мастер Давид Бек трудится над своим органом, не зная, что мастерит чудо света и образец для всех органов последующих времен, а в это время юная грешная монахиня бежит по тропинке на свидание с милым дружком.»
«Молодец Давыдка! И монахиня молодец! Давай, шпарь дальше».
«Усталый деревенский поэт Новалис прилег у родника и перед ним раскрывается и навеки становится символом совершенства светящийся нежностью Голубой Цветок. Тем временем император укладывается спать в своей пещере, а ночной сторож медленно бредет по городу, и, согласно предписанию бургомистра, чтобы не уснуть на службе, каждый час поет песню о спокойной ночи, о том, что люди не могут спасти друг друга, но просить о защите надо только у Господа.»
«Если так, защити меня, Господи», на всякий случай отозвалась я, иногда заходившая в церковь свечку поставить перед экзаменом.
«Святая королева Матильда тайно от сыновей раздает милостыню убогим и покровительствует грамматике, и всегда, всегда, всегда ослик ходит по кругу, качая воду из монастырского колодца.»
На этом месте трансляция оборвалась и голос отвалился куда-то в офлайн, так и не сказав мне, как назвается этот филиал рая с голубым цветочком и серым осликом. Что за дела, почему подсказки никогда не даются прямым текстом, а только загадками и шифровками? Типа, упал с утра в лужу, это тебе намек, что пора к морю. Или постирать пальтишко. Рухнула на тебя сосулька точно, будешь осыпана бриллиантами, жди и надейся. А может это тебе знак, что смотри все же иногда вверх, на небо, или вообще думай, куда идешь. Я взяла свою кружку и отошла с ней в резервацию для прокаженных, то есть место для курения, где кроме меня стоял только одинокий старик арабского вида и смолил что-то душистое и крепкое. Надо бы бросить, привычно подумала я и с наслаждением закурила свою легенькую. Надо было соображать. Я перебрала сторожа, монаха, королеву, графа и прочих персонажей из прозвучавшего текста, конечно, во главе с осликом, который всегда, всегда, всегда ходит по кругу и качает воду из монастырского колодца, чтобы напоить всю благородную компанию. Три раза повторено «всегда», что по-немецки звучит «иммер». Бросила сигарету, вернулась за столик к айпэду. Никаких «Иммеров» на карте Германии не обнаружилось. Что же теперь, прошарить страну по каждому слову из текста? Нет, не надо думать так прямолинейно, думать надо всегда криволинейно, чем кривей, тем верней, как нас учил великий Мебиус. Еще раз по тексту. Времена просвечивают, завораживают, потом они влипли куда-то. Залипли с концами и ни вперед, ни назад. Куда же бедолаги времена влипли, как это было? В болото? Или Всевышний клей ненароком разлил? Клей космический канцелярский божественный не то! Мимо прошел мой коллега по разврату арабский старик, распространяя благоухание крепкого табака и других неведомых снадобий и смол. Опа, вот оно! В смоле они увязли! В душистой смоле огромных елей! А смола это «гарц»! А Гарц это горы посреди Германии! Я подхватила чемодан, махнула рукой украинке «Пока!», на что она отрапортовала бодрым немецким «Чус!», и побежала к автобусам.