Теперь он был счастлив у него опять появился «смысл» в жизни.
Размышления Крюгера
Крюгер, услышав о таком серьезном предложении, как участие в ограблении банка, уже не мог заснуть, и даже водка, что называется, не пошла.
Он всю ночь размышлял о своей пропащей жизни: то жалел себя, и тогда ему хотелось напиться, а то «воскресал» и надеялся, что у него еще есть время и, может, он устроит себе на старости лет приличную жизнь.
«Вот открою мастерскую по ремонту машин, думал Крюгер, и тогда ко мне придут наниматься эти козлы, с которыми спорил, посмотрим, кто посмеется! Тогда я посмеюсь, а главное смогу вернуть жену и дочь, которых много лет не видел. Они, наверное, уже забыли о моем существовании. Я куплю ей огромный букет алых роз и подъеду к ее дому на белом «мерсе» (это первое, что нужно будет купить) и скажу: «Ну что, сука, предала? А я вот, видишь, вылез из дерьма».
Внутренний голос отчетливо сказал:
Нет, «сука» здесь не подойдет.
А как ее назвать, если она сука?
Подумай, ты же вернуть ее хочешь или просто так нарисоваться?
Не знаю, баб много, если найду какую блондинку покрасивше, подкачу, путь от зависти сохнет!
Да, так она за тобой и побежит, кретин, снова вставил свое слово в рассуждения хозяина внутренний голос.
Блин, да чё тогда сказать-то, я не знаю! возмутился Крюгер.
Ты сначала заимей этот «мерс», а потом, может, и слова появятся, сказал внутренний голос.
Ну ты сволочь, совсем охренел, меня учить вздумал, падла? взбесился Крюгер.
«Может, это белочка? Черт, я с собой разговариваю, вдруг опомнился Крюгер. Нет, но променять меня на этого жалкого училу-зубрилу! Как у нее ума хватило, она же дура-дурой, кроме своей математики ничего не знает. Он же никогда не будет получать столько, сколько я тогда получал».
Так он рассуждал какое-то время.
А потом нахлынули воспоминания, как однажды он ее на руках на спор целый километр нес, а она хохотала и брыкалась; как встречал ее из роддома, когда казалось, что ему завидует весь белый свет. А потом накатывала обида и злость на всех.
Так в воспоминаниях он просидел почти всю ночь, а к утру забылся сном. И приснилось ему, будто идет он по краю обрыва: слева поле, ровное, как стол, потом обрыв к морю, и он вот-вот может сорваться. Откуда ни возьмись, вдруг, поднимается огромный воздушный шар и летит в сторону моря, а канат от этого шара прямо мимо него скользит по земле. Он ухватился за него и повис, шар потащил его. Руки вспотели, он стал сползать и почти упал в море, а в корзине несколько людей говорят ему, как нужно держаться. В этот момент он проснулся.
Проснувшись и сев на кровать, он никак не мог прейти в себя ото сна. С туманной головой он дошел до холодильника, взял пиво, открыл с помощью края стола, как делал это регулярно, отчего стол выглядел так, будто огромная крыса ходила вокруг и обгрызала его равномерно со всех сторон, и наконец, глотнул живительной влаги. Сразу стало легче. Не дожидаясь полудня, он хотел позвонить Дантисту и сообщить о согласии, но его непомерная гордость и самому непонятные впечатления от сна не позволили сделать это.
Дантист был пунктуален и пришел ровно в полдень.
Здорово живешь! сказал Дантист и по обыкновению хихикнул.
Здорово! Давай на кухню, Крюгер и сразу перешел к делу. Сколько нас будет и сколько каждому достанется? План чей? Если так, шушера, можешь забыть обо мне, разрешаю.
Зря, Крюгер, у нас там такой ас-домушник правит по кличке Инвалид! Он хоть инвалид, но мозги у него на месте.
Что-то я такой клички не слышал.
Брось, Крюгер, он просто не при делах был, инвалид он, я же говорю.
На голову, что ли?
Да нет, без ног он, говорю тебе, классный старикан, я у него сейчас кантуюсь.
А еще кто, кроме инвалида и бабы?
Есть еще спортсмен по кличке Карп.
Рыба. Давно я на рыбалке не был. Не слышал я ничего про Карпа, мне это не нравится.
Так я тебе вчера про него говорил, в него баба втюрилась.
А, да, вспомнил.
Ну, у нас еще Пончик есть.
Это тот, что голубого в камере пришил?
Да. Он.
Опасный тип.
Нет, он тихий такой, остепенился давно, но решил в последний раз и завязать вот только банк возьмем, говорит, и все, я приличный человек, больше никуда меня не звать.
Ну ладно, я тоже последний раз, злобно сказал Крюгер.