И это главное? Я невольно хмыкнул. Курите.
Полковник не спеша достал портсигар, отщелкнул крышку и протянул мне.
Угощайтесь, профессор, очень рекомендую! И снова эта ироничная и чуть грустная улыбка.
По инерции я хотел отказаться, напомнив аналитикам полковника, что курю только трубку, но поперхнулся воздухом. Сигарет в портсигаре не было вовсе. Все внутреннее пространство занимал экран. На нем довольно схематично был прорисован мой кабинет. И в нем пульсировали три рубиновые точки. Окно же целиком затянула рубиновая пленка. Я только открыл рот задать вопрос, как полковник резко приподнялся, покачал головой и приложил указательный палец к губам. Так же быстро вытащил из торца портсигара наушники, один вставил себе в ухо, второй предложил мне. Еще не до конца все понимая, я последовал его примеру.
После этого полковник взял со стола мою визитку, вытащил ручку и на обороте написал: «Экран сенсорный. Нажмите на любую из точек». И снова прижал палец к губам, призывая к молчанию. Я пожал плечами, но все же молча нажал на красную пелену на окне. Сначала я ничего не услышал кроме невнятного шороха. Так шуршат опавшие листья при слабом ветре. Потом где-то вдалеке, как мне показалось, кто-то негромко кашлянул. Уже через минуту я решил, что мне это показалось. Я вопросительно посмотрел на полковника. Тот, видимо, все понял и с усмешкой громко сказал, глядя мне в глаза:
И вот же гадство, профессор, зажигалка моя издохла. Не угостите своими спичками?
Я не знал, что и думать. Полковник все больше превращался для меня в тихопомешанного. Я уже начинал жалеть, что так надолго отправил Аркадича. И тут по спине у меня побежали мурашки. А все оттого, что наушник в моем ухе ожил и чей-то голос вполне внятно прохрипел:
Ну слава мутному стакану! Они огонь искали. Бакланы молчаливые. Я уж, грешным делом, всякое успел подумать. Думал, ноги страусиные нарезали от нас
Кривой, почему «ноги страусиные», это новый пароль?
Дурак ты, Сивый, и папа у тебя Буратино! Страусиные потому что страусы поболее других птиц разрешают охотникам себе под хвост заглянуть!
А чего они там не видели?
Ну ты чо, совсем отмороженный? Я думал, ноги они от нас сделали и подхвостную пещеру нам показали!
Кривой, я не понял, кто ноги сделал. Страусы? Уходим в пещеры? Давай координаты. Оно и верно, а то я здесь себе уже геморрой заработал, да и жрать охота.
Да иди ты, Сивый, знаешь куда
Принимаю координаты. Только диктуй помедленнее, а то я записываю, а карандаш почти не пишет. Диктуй!
Да иди ты в пещеру. Повторяю. Под хвост страусу. Дальше шло невнятное злостное бормотание.
Записал. Когда выдвигаемся?
Ну ты и дебил
Кривой, я не понял, почему «дебил», это новый пароль? А как же «ноги страусиные»? Ты слишком часто меняешь пароли. Я не успеваю!
Заткнись, дебил!
Пароль подтверждаю!
У-у-у!
Ты ранен? Вызвать подмогу?
Я вытащил наушник из уха и вопросительно посмотрел на полковника. Тот повторил мое действие и снова призвал жестом к молчанию. Потом развернул портсигар к себе, что-то нажал на дисплее и снова показал экран мне. На нем пунктиром была проложена дорожка в лаборантскую. Полковник, взяв мою визитку, черканул на ней всего два слова: «Там безопасно» и кивком головы пригласил на выход. У меня было двоякое чувство. Хотелось одновременно и послать его в «пещеру страуса», и все-таки узнать, что все это значит. Пересилило второе. Правы его неизвестные мозгоправы, я очень азартный и алчный игрок, если на кону информация. Я пожал плечами и кивнул.
Полковник встал, оглянулся на меня и прямиком направился в кабинет лаборантов. Ну а я а что я? Я направился за ним. И в этой атмосфере шпионской таинственности меня не ко времени начал разбирать смех. Просто таки рвать на части. В какой-то момент я, по-моему, не сдержался и как-то глупо хрюкнул в кулачок. Сергей удивленно обернулся, кинул взгляд на меня, кивнул чему-то своему и так же молча продолжил путь.
Когда за нами закрылась дверь лаборантской, Остапа понесло. То бишь меня понесло, прорвало и унесло.
И что это было, полковник? К чему этот спектакль двух актеров-недоумков? Хотя почему двух? Мы тоже участвуем в этой постановке! И если мы молчали все это время, то, наверное, лишь потому, что режиссер сей комедии побоялся написать для нас текст по причине нашей бездарности!