Выхожу из метро и понимаю, что курица не гадила, а тупо накосячила потому что хвост в помете эти синоптики не угадали. Небо черное, молнии сверкают, ветер такой, что взлететь можно. И облака над головой крутятся как космическая воронка в фильме про внеземное вторжение. На часы посмотрела 8:30. До думы десять минут успею. И бегом к знакомым зданиям.
Но у неба в тот день явно менструация была, потому как не успела я дорогу перебежать, начался такой ливень, что стало страшно за планету. Ной с ковчегом болтались явно где-то в другом полушарии, а вороны и кошки, не прошедшие кастинг на кругосветное плавание, разбегались по укрытиям. Я встала под козырек палатки, торгующей курами гриль, и стала ждать, радуясь, что пораньше приехала. Пахло жареным. Сверху капало прямо на бумаги, которые прижимала к сердцу, как справку из кожвендиспансера. В носу и под ногами хлюпало. А стрелки все крутились, приближаясь к часу Ху.
Внезапно небо передумало истерично рыдать и стало тихонько поскуливать. Я вылезла из-под своей крыши, подняла голову, чтобы посмотреть, закончился ли дождь совсем или еще будет. За свое любопытство получила каплю в глаз. Потекла тушь. Смирившись с потерей внешности, но обрадовавшись тому, что глаз остался на месте и даже что-то видит, я двинулась к думе. Надо сказать, что дорога туда от метро только одна. По обе стороны всякие закрытые заводы-рестораны, дома стеной и хрен обойдешь. Да и обходить-то не надо дорога прямая, перекресток со светофором посередине пути, небольшая горка и вот оно, заветное здание. А то место, где светофор, зовется в народе «пять углов», потому что там пять улиц. Единственный косяк что эти улицы к этому светофору спускаются, то есть светофор как бы в яме находится, то есть во время сильного дождя там самая большая лужа.
Про эту лужу ходили легенды. Вроде как однажды несколько лет назад там утонул жигуль, и его до сих пор не нашли. Водитель с горя повесился на светофоре, а по ночам его привидение пускает в этой луже пузыри и пытается достать машину. Я, конечно, в это не верила нифига, тем более что когда дождей не было не было и лужи. Но когда увидела, КАКАЯ это была лужа, стало не по себе. Ни у кого на свете не повернется язык назвать ЭТО лужей. Озеро, море, океан! (Эх, видела бы она тот океан, что вокруг нас сейчас распластался!) На середине дороги в свободное плавание к берегам Южных морей отправился мусорный бак с сидящим на его крышке облезшим котярой (из тех, что не прошли кастинг к Ною). Котяра оглушительно вопил, призывая на помощь, но его игнорировали. Водители обреченно вычерпывали воду из багажников своих авто и карманов своих пиджаков. Троллейбус потерял рога и остановился. Водила вылез поправить положение, схватился мокрыми перчатками за рога и мелко затрясся, контактируя с током. Вокруг сыпались искры и пахло жареным.
Сжав зубы и задрав повыше юбку, я стала медленно шагать в сторону думы. Становилось все глубже. Юбка задиралась все выше. Дождь вспомнил свои обязанности и увеличил количество подаваемой воды. Вспомнился «Водный мир» с Кевином Костнером, и сердце тоскливо сжалось при слове «земля» Передо мной девочка споткнулась и с головой скрылась в бурлящем потоке. Ну, думаю, пипец. Ничего, аккуратненько зацепилась за какого-то мужчину, юбку повыше задрала и прошла почти без потерь. Обрадовалась до светофора еще метров пять, а там уже и повыше будет, и офис. На всех парах мимо нас прорулила нива, которой было далеко и надолго на всех и на глубину местного моря. Водила давил на газ что есть мочи, играя в Формулу-один, оставляя за собой пенистый след, как за Титаником. Разница в том, что Титаник потонул, а нива скрылась за поворотом. А мы стояли как загипнотизированные кролики и смотрели на волну, которая образовалась от движения чуда российского автопрома и со скоростью света приближалась к нам. Бежать было некуда. Волна мягко обняла за плечи и отступила, оставив грязные разводы, фантики от конфет и окурки на белой маечке.
К двери босса я подошла ровно в 9:00. Как куранты прям. Вежливо постучала в дверь, зашла в кабинет, стараясь не замечать округлившиеся глаза начальника. «Знаю, дорогой, что я неотразима», сказала про себя. Положила ему на стол бесформенную мокрую кучку чего-то белого, в прошлой жизни бывшего отчетами о моем нелегком труде на предприятии, и села на стул. «Здрасте, сказала, у меня собеседование назначено было». Старый козел молчал.